После допроса Дерен завербовался в крыло, потом в спецон. И просочился на «Персефону», где труп капитана Пайела уже восемь лет не даёт покоя ни Дому Аметиста, ни Локьё, ни имперскому Генетическому департаменту.
Красиво? Да гениально!
И теперь, когда капитана Пайела кое-как откачали, Дерен снова спокойно летит на Грану и пропадает там наглухо. Как же, все всё понимают — помехи связи…
И что он задумал, мерзавец?
Капитан ему верит, а зря…
А куда его командировал капитан? На Прат.
А какое отношение Прат имеет к предателям и Дому Аметиста?
А никакого.
А на Прате у нас…
А что у нас на Прате? Где у нас этот мелкий подельник Дерена, Рэм Эффри Стоун?
— О!.. — Ришат допил коньяк и привстал от удивления в кресле. А потом провёл ладонью над столом, активируя панель связи:
— Принести-ка мне личное дело капитана Хансйорга Думитреску по кличке Олдмэн.
— Что-то нашли, шеф? — спросил начальник дежурной группы, Микаэль Кохен.
— Кажется, ты летишь на Прат, Миша.
Миша — было «домашним» и одним из любимых Ришатом Искаевым прозвищ Кохена. А всего их уже перевалило за двести — Миша был вездесущ и многолик.
— А зачем? — неискренне удивился он.
— Я подозреваю, что там зреет грандиозный заговор… — Ришат Искаев расхохотался, вглядываясь в свежие голограммы с Прата. — Ты видел? Думитреску побрился налысо!
— А ему нельзя было на лысо? — уточнил Миша.
— Да ты сам посмотри, на кого он похож! Ему только кольца в лобешнике не хватает!
— Арестовать? — поинтересовался особист, видимо тоже развернувший голограмму.
— Срочно! И организовать мне доступ к телу по закрытому каналу связи.
— Слушаюсь, шеф.
* * *
Всё-таки Лиска получила свою кличку не только за рыжую шерсть.
Утром, опасаясь, что собака увяжется за знакомыми бойцами на развалины супермаркета, а там или испугается, или сама кого-нибудь напугает, сержант Добрый велел её привязать возле кухни.
Хитрая собака весь день вела себя примерно, ласкалась ко всем входящим и выходящим, лопала за троих, а вечером вывернулась из самодельного ошейника и носилась по расположению, не даваясь никому в руки.
За день у кухни она отъелась по самое не могу, на вкусности не подманивалась, а коварных десантников, засадивших её на цепь, внесла в какой-то собачий кондуит. И даже на десять шагов к ним теперь не подходила.
Рэм, поджидая, пока разведчики напихают ему в ботинки «жучков», сидел босой возле палатки комбрига и наблюдал, как сержант Добрый и трое десантников ловят собаку.
Понятно, что ни обидеть её, ни напугать они не хотели, а в руки Лиска не шла. Понимала, хитрюга, что её опять засадят «на цепь» — металлизированный шнур, входивший в горную экипировку разведчиков.
— Может, вам поужинать на дорожку? — спросил Добрый. — Всё равно ждать.
Сержант плюнул в конце концов на собаку, но тут же занялся Рэмом. Есть такие люди, что без дела сидеть не умеют.
Рэму есть не хотелось, но он понимал, что силы нужны, и нехотя кивнул.
Поднялся, а так хорошо сиделось…. И босиком потопал на кухню.
Ступни колола бетонная крошка, в большой палец тут же впился острый камушек. Он уже и забыл, когда ходил босиком.
— Надо бы вам и комбинезон поменять на усиленный, — сказал Добрый, придирчиво осматривая малолетнего командира. — Оружие вам брать нельзя, это они сразу раскусят, а вот усиленный хемопластиком комбинезон, может, и пригодится. Даже если бить будут — он частично смягчит.
— Да кто меня будет бить? — рассмеялся Рэм. — Зачем?
Добрый напоминал ему няньку: а вдруг дитятко упадёт, а вдруг коленочку поцарапает?
Дитятко или договорится, или его пришьют повстанцы.
При чём тут какой-то усиленный комбинезон? Может, ему ещё мешок захватить для трупов? Чтобы повстанцам было сподручней утилизировать неудачливого переговорщика?
— Нормально всё будет! — Рэм попытался успокоить Доброго. — Никто там меня не тронет.
— А вы не говорите гоп, покуда не перескочите, — рассердился тот. — Кто б им верил, этим повстанцам? Может, они там вас для того и ждут, чтобы допросить, как надо? С пристрастием.
Рэм отмахнулся. К нему в голову тоже лезли идиотские мысли, но потакать им было нельзя. И он сосредоточенно вспоминал инструкции разведчиков: как запоминать дорогу под землёй, как ориентироваться.
Сержант ещё побурчал немного и ушёл на склад.
Рэм дождался горячей каши с тушёнкой — до ужина было ещё с полчаса, и в столовой он сидел один, действуя повару на нервы.
Повар вроде бы не сердился. Налил Рэму компоту. Его сегодня не варили, но вчерашний, холодненький, зашёл ещё лучше.
А тут и разведка пожаловала с потяжелевшими ботинками. Прямо на кухню, всё ещё пустующую по причине не наступившего ужина.
И Добрый вернулся со здоровенным пакетом. Он принёс тяжёлый комбинезон, усиленный хемопластиковыми нитями и вставками.
Рэму пришлось переодеваться прямо у крайнего столика.
— Гарантия-то есть, что меня услышат? — полюбопытствовал он, сращивая застёжки ботинок.
— Да никакой, — буркнул Добрый, всё ещё сердитый на то, что младший сержант «никак не заботится о своей безопасности». — Может, лишние десять-пятнадцать метров удастся вас отследить, и то хлеб.
— Зато по ботинкам вас потом опознают точно! — пошутил один из разведчиков. — Мы вам много чего напихали, даже магнитный компас есть.
— А комбинезон с меня повстанцы не снимут? — Рэм поёжился: ткань была колючей и грубой. — Тяжёлый он. Вдруг подумают, что у меня тут оружие зашито?
— Никакой сканер его не заметит, — обнадёжил разведчик. — Чистый хемопластик. Не броня, конечно. Зато не горит. И если боком из гэта зацепит, тоже иногда держит, когда не в упор.
Рэм кивнул. Комбинезон был жёсткий, противный. И в нём сразу же стало жарко.
Зато Добрый повеселел. Ему казалось, что если всё вдруг пойдёт не так, то Рэм точно выиграет, если проживёт лишние пять минут.
— Вы им, главное, не перечьте, — наставлял он парня. — Пусть говорят, что хотят. А вы — сразу домой проситесь, обратно. Мол, посоветуемся. Главное начать эти треклятые переговоры. Время потянуть. Может, Берг нам кого в помощь пришлёт? Или ваш Дерен вернётся?
Рэм не выдержал и вздохнул. Вернее, только воздух набрал. А потом резко выдохнул через нос, как Дерен учил. И ещё несколько раз так же вдохнул-выдохнул.
Ничего, он справится. Добрый прав: главное не спугнуть повстанцев, начать разговор, убедить, что никто их не тронет. А там — пусть Дерен сам разбирается. Он умеет.
