За командующим пришлось идти так быстро, что нервничать параллельно оказалось невозможно, и парень слегка успокоился.
Ну, влетит и ладно. С «Персефоны» же не погнали? Никто этого даже не предложил, а остальное он как-нибудь перетерпит.
Наверное. Медицину же потом тоже никто не отменял?
И на спецоновской станции, и на «Персефоне» Рэм видел много «воспитательных» голоснимков с такими шрамами, что без медицины там уже было никак.
Не все медики соглашались молчать. Иногда они выносили сор из избы, и получался скандал. Формально телесные наказания были запрещены даже в спецоне, не говоря уже про крыло, где отморозков в экипажах было на порядок меньше.
Рэм и командующий спустились вниз, на вторую палубу «Гойи».
Потом лендслер свернул в техническую часть судна, и Рэму стало совсем нехорошо. Он знал, где на «Персефоне» была когда-то экзекуторская. Как раз на второй палубе, справа от техотсека.
Рэму казалось, что командующий относился к нему раньше нормально, даже замечал немного.
«Ну, в конце концов есть же карцер на корабле? Ну, зачем…» — подумал он, когда лендслер хлопнул ладонью по двери явно технического помещения — подсобки или вроде того.
И шагнул в сторону, пропуская Рэма вперёд.
Тот вздохнул, про себя, неслышно. И вошёл.
Свет был приглушён, и когда раздалось рычание, Рэм не сразу понял, откуда оно исходит. А потом крупная псина, бело-рыжая, с узкой мордой, сменила гнев на милость и радостно бросилась лендслеру на грудь.
Дежурный не успел схватить её за ошейник. Он развёл руками, быстро оглядел помещение: не фатальный ли там беспорядок?
Оказывается, собаке комкрыла на время родов и кормления была отведена персональная каюта, подальше от досужих любителей животных с первой палубы.
В каюте был небольшой столик с креслом, собачий домик без крыши, а на полу, на здоровенном матрасе, занимавшем почти всё небольшое помещение, выгуливались щенки.
Их было шестеро — белых, с яркими рыжими крапинами на спинках и мордочках.
Колени у Рэма всё-таки подогнулись, и он сел на матрас.
— Выбирай, — сказал командующий.
И правильно сделал, иначе Рэм бы так и сидел, пытаясь справиться с эмоциями. Он даже не понимал сейчас — хорошо ему или плохо.
Наверное, надо было обрадоваться, поблагодарить командующего, но в горле першило, и Рэм боялся открыть рот.
Щенки лизали ему руки, только один, самый крупный, грозно тявкал на чужака.
Рэм хотел привести Амали девочку, но, похоже, надо было брать мальчика. Вон какой грозный, будет хорошим охранником.
Парень протянул щенку ладонь, давая себя обнюхать, коварно подхватил под грудку и поднял глаза на командующего: а он-то откуда узнал?
Загадка объяснялась просто. Михаэль Кохен перед прыжком отправил координатору крыла Ришату Искаеву полный отчёт. Были там и кадры, когда Рэм не сумел справиться со слезами, увидев, что осталось от Лиски.
А ещё лендслер часто бывал на Кьясне, и глаза с ушами у него тоже имелись.
* * *
Когда за командующим затянулась дверная мембрана, капитан Пайел подозвал Дерена и Бо, обнял обоих.
— Что с рукой? — спросил он у лейтенанта.
Дерен скинул ему на браслет заключение медика, и капитан нахмурился.
— Ну, две недели-то не вопрос. Может, на Кьясну тебя, в госпиталь? Рэма же всё равно придётся с собакой на Кьясну везти.
— Предательница ощенилась? — понимающе улыбнулся Дерен.
— Дочка её. Тридитриче уже старая, чтобы рожать. Может, выпьешь?
Дерен мотнул головой.
— А чего ты не захотел его до сержанта повысить? — удивился Мерис. — Парень вполне заслужил. Формально.
— Ну, так бандит же! — не согласился капитан. — Сержант — это уже серьёзное звание. Пусть сначала подчиняться научится, а потом уже командовать.
— Ну что нахальный — это да, — усмехнулся генерал. — Где вы только его откопали?
— Сержант Астахов на Мах-ми завербовал, — пояснил Дерен. — Потенциал разглядел, а что ребёнок — не разобрался.
— Юра Астахов? — удивился капитан. — Он ещё служит?
— На орбитальной станции, вот… — Дерен отправил ему номер.
— Надо бы долететь до Юры, проведать. Здесь не так далеко, но… — Капитан вздохнул. — Ведь командующий опять одного не отпустит. Он прямо, как наседка с яйцом со мной носится. Что это с ним, а?
Дерен уклончиво пожал плечами, но капитан ему не поверил.
— Слушай, ну хоть ты мне скажи честно? Может, я до сих пор больной какой-нибудь? Что-то изменилось во мне радикально после этих двух лет?
Мерис отставил бокал и развернулся к капитану, рявкнув неожиданного громко:
— А теперь ты чем недоволен?!
Но генеральский рёв капитана не пугал и в бытность сержантом. И комкрыла — тоже не разбудил.
— Ну а чего он за мной бегает, как Келли со своими генераторами?! — Пикироваться с генералом Мерисом было для капитана делом привычным. — Ты считаешь, это нормально, да?
— А ты сам, когда сопливым щенком выпрашивался на Юг, чего ты хотел? — огрызнулся Мерис. — Чтобы командующий с тобой нянчился? Ну, вот ты своего добился! Сумей принять!
— Да ну тебя! Если кто со мной нянчился на Юге, так это ты!
Дерен не выдержал и улыбнулся.
Капитан резко обернулся к нему:
— Ну? Чего вы все ржёте? — Он посмотрел на Бо, но тот покачал головой.
— Кэп, — Дерен задавил неуставную улыбку и сжалился: — От вас молоком пахнет.
— Чем?
— Ну… от детей другой «запах», понимаете? Вы вроде бы и вы, вроде бы и не изменилось ничего, но фонит от вас. И физически, и ментально. Как от детёнышей, когда от них ещё материнским молоком пахнет.
— Как от Рэма, что ли? — капитан задумчиво почесал щёку.
— Ну да, — согласился Дерен. — У него тоже немного есть. Я не понимаю, как Астахов мог этого не заметить? Или заметил, но не поверил себе? А командующий такое чует особенно остро, он же с Тайэ. Там у них культ зверя, и щенки — всегда на особенном положении.
— Ну Мать вашу Тёмную… И что мне теперь с этим делать? — спросил капитан.
— Я думаю, командующий привыкнет, — успокоил его Дерен. — Не сразу, но со временем — точно. Я же привык к Рэму, хотя поначалу здорово дёргался. Ребёнок на войне… Я не говорю, что он не справляется, но…
— Девятнадцать лет уже не такой уж ребёнок, — пожал плечами капитан.
— Угу, — согласился генерал Мерис и вытащил портсигар. — Не ребёнок — щенок. Хуже некуда — попасть на войну щенком.
