— Хэд, я же ему челюсть сломал, я же в компрессионке, — буднично сказал Рэм. — Она удар усиливает. — Он повернулся к Ули: — А ты — молодец. Я и не ожидал, что это не психотехник, а ледяная тварь.
— Уверен, что истник? — спросил Ченич, кое-как поднимаясь на ноги. Колени дрожали.
— Ну, глаза-то я такие уже видел, — кивнул Рэм. — И не раз. Только мелкий он какой-то. С бандитами шлялся… Для истника — это же хэдов бред.
— Я думал, ты… — юрист не находил слов. — Он тебя…
— Я же сказал, что иммунен. — Рэм вгляделся в окаменевшие лица пилотов и улыбнулся, заметив, как связист быстро глотает из фляжки. Во второй раз тот не остекленел от «наката» Старого. — Я ждал, пока люди Кифары подойдут достаточно близко. Чтобы всё началось разом. В одно время. Там же мы тоже рассекли коридор с помощью противопожарной разблокировки дверей. Рухнула плита, и бандитов распополамило. Их взяли с двух сторон.
Парень вывел с браслета россыпь маячков. Потом потянулся к пульту, чтобы развернуть чат покрупнее.
— Вы там сейчас огребёте, безномерные! — Динамик очнулся и взревел голосом Горца.
Ченич вздрогнул. Он уже и забыл, что канал, подключённый связистом корта для общения со Старым, был двойной. Запараллеленный. Горец видел и слышал примерно всё.
Бандит не вмешивался, так у них было оговорено со Старым. Но ожидал совсем другого исхода. И в первые минуты растерялся, видя настолько фатальный проигрыш.
Рэм провёл ладонью, включая изображение беснующегося Горца, и убрал звук до минимума.
Бандит был в ярости и ругался так, что пена едва не шла изо рта.
— Ну, стреляй по своим, видал, сколько у нас заложников? — Рэм указал на Старого, беспомощно корчащегося на полу. — Ты ж тоже торговаться хотел? Ну, вот теперь мы и поторгуемся. Или просто так побежишь отсюда к хэдовой матери? Хочешь узнать, что корт может устроить крейсеру? Я ведь ещё даже не начинал толком тебя гонять. Лучше вали сам, Горец. У тебя десять минут, пока мы твоих подельников не повяжем.
Ули шагнул к Старому, подобрал станнер и протянул Рэму.
— А вот выскакивать надо было согласно приказу! — нахмурился Рэм. Но потом улыбнулся, обнял приятеля и что-то тихо сказал на ухо.
Ули — гражданский, ему можно было простить неподчинение приказам. Тем более, под вой и проклятья Горца.
Сцена со взрывчаткой стала для Ули актом деморализации противников. Возможностью преодолеть страх.
Рэм справился бы и без него. Старый всё равно пошёл бы в навигаторскую один. Он свои силы знал. Хотя лишняя карта в рукаве его грела.
Техники трясли головами, сбрасывая морок. Матерились пилоты. Кашлял связист. Слёзы текли у него по лицу — спиртное пошло не в то горло.
— Свяжите Старого скотчем, — приказал Рэм. — Рот можно не заклеивать, он и так говорить не сможет. Но глаза — обязательно.
— Вот же скотина какая, — один из пилотов пнул Старого тяжёлым магнитным ботинком.
Рэм поморщился, но защищать бандита не стал.
Ченич обернулся к Кифаре. Начальник служб охраны так и сидел с белым перекошенным лицом, нужно было как-то привести его в чувство.
Рэм не стал ждать, пока весь экипаж очнётся от морока. Жестом вернув на навигаторский пульт россыпь символов, он приказал техникам поднимать плиту, блокирующую дверь.
Техники запыхтели, пытаясь привязать её заново к системе, из которой так старательно выковыривали. Ломать не строить.
Люди Кифары отчитались Рэму о завершении операции. И когда стальная плита кое-как поднялась, открывая коридор и столпившихся там охранников, парень вышел к ним первым.
Следом Ченич вывел Кифару. Сотрудники должны были видеть, что шеф цел, хоть и слегка помят.
Да, Старый рассчитал почти правильно. Имперцы, никогда не сталкивавшиеся с психическим насилием, должны были впасть в ступор. Быстро. И все как один.
Устоял Ченич, имевший дело со знатью. И Рэм (нужно бы глянуть уже, что это за первый пилот Дерен, так выучивший мальчишку).
Рэм только валял дурака, изображая оцепенение. Давал противнику возможность ощутить себя победителем. А сам ждал, пока маячки охранников доберутся до согласованных точек атаки.
Ченич во время боя чата не видел, и секунды текли для него невообразимо долго. Но сейчас он взглянул на часы, на россыпь маячков, и усомнился, что всё так просто. Парень откровенно тянул время.
Хотел проверить, нет ли у Старого ещё одной неожиданной подставы, вроде сидящего в засаде Ули?
Изучал реакцию экипажа корта на психическое воздействие? Тренировал людей?
Неужели он понимал, что экипажу не будет особенного вреда от леденящего взгляда Старого, если соблюдать меру и правильно ставить акценты? Ведь из таких вот «прививок» и складывается впоследствии иммунность к психическому насилию.
Но откуда мог это знать имперский военный пилот?
Горец всё ещё шёл параллельным курсом, но замолчал, не понимая, что ему теперь делать. Бежать? Стрелять по корту с риском угробить подельников?
Ченич надеялся, что до стрельбы не дойдёт. Первым правилом таггеров было: сам удирай, а товарищу погибать не мешай.
Оба пилота внимательно следили за бандитским крейсером, пока Рэм инструктировал людей Кифары.
Вернувшись за пульт, парень сам вызвал Горца.
— Ну? — спросил он. — Есть у тебя, что предложить на выкуп? Старого я не продам, а вот остальных — почему бы и нет.
— А чё тебе надо? — хриплым от удивления голосом спросил Горец.
— Я бы тебя купил, — нахально предложил Рэм. — Давай махнём четверых твоих людей на тебя? Мне крупный заложник поинтереснее будет, зато четыре жизни за одну выручишь. Прославишься среди своих. Песни про тебя сложат.
Ченич сумел сдержать улыбку. И пилот, сидящий рядом с Рэмом тоже. А вот Кифара, не сразу понявший шутку, сначала вызверился на Рэма, а потом подавился смешком.
— Да ты издеваешься! — заорал Горец.
— Магнитная помеха вест-вест-надир, — испортил развлечение экипажу пилот.
— Неужели патруль? — обрадовался Ченич.
Но радости на лицах пилотов и Рэма не было, и он покосился на Кифару.
Тот терзал подбородок, напряжённо всматриваясь в экран.
Помеха была слишком слабой для патрульного крейсера. Похоже, пожаловал неведомый перекупщик, которому начальник службы охраны корта Ором Кифара вёз свой контрабандный груз.
Имперский спецоновский крейсер «Персефона». Капитанская рубка
— Господин капитан… — дежурный обратился негромко, понимая, что отвлёк капитана Пайела от закупок.
В капитанской спецоновского крейсера «Персефона» было тихо и как-то по-особенному уютно. Свет был приглушен, мягко светился гелиопластик огромного пульта, подковой охватывающий три ложемента.
