В серой мгле октябрьского вечера в месте, где об электрификации могли лишь мечтать, лампочка накаливания вспыхнула необычайно ярко. Да, пусть вспыхнула только в моем сознании, но у меня, по крайней мере, появилась хоть какая-то идея.
Форма Взора очертилась в воздухе играючи, словно я только тем и занимался последние шестнадцать лет, что каждый день создавал это заклинание. Да, подходило оно для заглядывания в душу человеку. Но мне почему-то казалось, что именно сейчас Взор может сильно помочь. По крайней мере, ничего более гениального в голову не пришло.
Мир на мгновение качнулся, когда я «надел новые очки». Заклубилась по-новой сила внутри Васьки. Я видел, как сливаются воедино гордость и брезгливость, верность и злоба, великодушие и нетерпимость. Да, кьярд у меня был существом непростым.
А после я взглянул на лоскуты и вздрогнул. Потому что они оказались необычайно разными. Один сухой, словно кусок съежившейся на солнце бумаги, другой сочащийся влагой, как разломанный лист алоэ. Я же понял самое важное. Это не вода — магия.
Один мир был скудным на эту заразу, другой напротив, обильно ею заполнен. Магии там оказалось слишком много, она старалась выползти наружу, наводнить собой все, до чего могла дотянуться.
— Васька, — крикнул я, чувствуя, что ладонь начинает неметь.
Кьярд послушно подошел ко мне и положил голову на плечо. Я обхватил его рукой и рванул сухой лоскут на себя, открывая проход домой. И потянул Ваську за собой.
Мы сразу же рухнули в воду. Я даже выругаться не успел, как вымок весь до нитки. А ведь закаливание не входило в мои сегодняшние планы.
Ну да, сам же говорил, что наша Волга после постройки водохранилища стала шире, и угодил в такую глупую ситуацию. Форменный придурок, что тут скажешь.
— Держис-с-сь, — прошептал белый, почти прозрачный Васька; он вообще никакого дискомфорта не испытывал. Ему что зной, что дождик проливной…
Я еле успел перехватиться и взобраться на него, на ходу стягивая с руки Перчатку, и мы рванули вверх. Кьярд — бодро перебирая ногами, я — звонко клацая зубами. Нам бы немного порепетировать, и сможем выступать на канале «Россия» вместо тех чуваков с гармошками.
Все-таки мой родной мир значительно отличается от магического. Вдалеке расцвел мириадами огней Ульяновск. Хотя я и сомневаюсь, можно ли в одном предложении употреблять слова «мириады» и «Ульяновск». Где-то ниже по течению слабо мерцал, но сильно гудел туристический пароход. Наверное, один из последних в этом сезоне. Наверху, аккурат над нами, ярко мигал стробоскопами на задних крыльях самолет.
Вокруг чувствовалась жизнь. И от этого мне душа наполнилась радостью. Правда, меньше клацать зубами от холода я не стал. Сотворил на всякий случай опять Сферу Неприятия взамен разрушенной при переходе, да только что с того? Да, ветер не хлестал в лицо, мороз не щекотал нос. Но согреется ли человек, если его искупать в холодной воде, а потом посадить в неотапливаемую комнату? Вот и я думаю, что нет.
За одно можно не волноваться — я не заболею. Хоть какой-то небольшой плюс от магии. Но лететь в состоянии сосульки мне все равно не очень хотелось. Поэтому я выбрал берег поукромнее и направил кьярда туда. Благо, безлюдных мест в данное время года близ Волги хватало, несмотря на населенность этого мира.
Судорожными движениями стянул с себя одежду, разложил на земле, придавив камнями, и создал форму Вихря. Точнее, заклинания, похожего на Вихрь, в последний момент округлив несколько внешних линий. По моему разумению, так должно было получиться лучше.
Не знаю, от купания в ледяной воде, или по каким-то другим причинам, но моя голова действительно работала сейчас яснее. Потому что все получилось именно так, как я задумывал. На ограниченном мною участке поднялся сильный ветер, время от времени пытающийся свернуться в воронку, но удерживаемый моей волей.
Сзади подошел Васька, вновь поменявший цвет, и теперь горячий, как чугунная батарея. Я осторожно прижался к нему, боясь обжечься, но кьярд знал свое обогревательное дело на все сто. Тепло, лишь местами горячо, однако в целом — просто отлично. Сейчас бы сюда еще крепкий чай с лимоном и сахаром. Я поглядел на Ваську, но тот сделал кислую морду. Мол, не слишком ли многого хочешь?
Всего минут через двадцать я сидел на скачущем по воздуху кьярде, обогретый, в сухой одежде, и думал, что быть магом не так уж и плохо.
К моменту, когда мы миновали Самарскую Луку и выбрались к городу, я уже клевал носом. Судя по редким машинам на освещенных улицах, время позднее. Ну, или раннее, это как посмотреть.
Петербург, как тот самый черный пес из песни, темнел массивным куском посреди моего родного миллионника. Как опухоль, возникшая на здоровом теле. Собственно, именно ею он и был. Ведь магия — зараза. И когда она заполняет один из миров, то открывает себе проход в другой. На предыдущий ей понадобилось чуть больше ста лет. Сколько придется на наш?
И конечно же, я засомневался, что «изначальный» мир, обитель тошкенов и загадочных эфери, действительно изначальный. Скорее — один из самых ярких перевалочных пунктов. И кто знает, может быть эти Падшие как раз результат Разломов, случившихся в их мире?
Пролетая над городом я наложил на себя кучу маскирующих заклинаний. Правда, мог спалиться по более глупому поводу. У самого Петербурга мы столкнулись с висящими в воздухе без всяких подсветок дронами. Видимо, их использовали для слежения за городом. Хотя не знаю, что там можно было разглядеть в этой непроглядной тьме.
Так вот, наша встреча с коптерами ознаменовалась падением последних. Магия не очень дружит с электроникой. Я в очередной раз подумал, что может случиться, если она придет в этот мир навсегда? Что станет с человечеством? Настанут темные века?
Поразмышляю об этом в другой раз. Сейчас мне ужасно хотелось спать. Стоило подумать, что завтра придется разговаривать в Максутовым, оправдываться перед тетей, врать в лицее, так голова сразу становилась свинцовой. Но все это будет завтра.
Мы приземлились близ дома Миши Хромого. Едва я успел завести Ваську в конюшню, как из темноты сначала вырос хозяин, а следом за ним появились два дюжих молодца.
— Господа хотят поговорить с тоб… с Вами, — поправился Миша, хотя мы без свидетелей давно перешли на «ты». — Я кьярда почищу и накормлю.
Я посмотрел на Ваську и кивнул ему. Так, на всякий случай, чтобы не озоровал. А то чего доброго, еще захочет Хромому оттяпать руку. У него и без нас эпитетов, касающихся недостатков тела, хватает.
Мы неторопливо вышли наружу, встав аккурат под ближайшим фонарем.
— Чем могу быть полезен? — спросил я и побледнел, узнав одного из них. Правда, тут же постарался взять себя в руки. Никогда нельзя показывать свой страх, иначе этим могут воспользоваться, обратив против тебя.
На меня смотрел тот самый тип, напавший тогда в переулке. Который хотел продемонстрировать мне действие Дурного ока. А я, дурак такой, почему-то не согласился. Правда, теперь казалось, что это было ужасно давно, почти что в прошлой жизни. К тому же, нет худа без добра. Благодаря ему я познакомился с моими футболистами. Да и, как выяснилось позже, никто меня убивать или калечить не собирался. Максутов нарочно провернул все это.
