Внезапно странное предчувствие овладело Ирмером. Он подошел к окну и вгляделся в туманную дымку возведенной и поддерживаемой сотней магов Стены. По сути, созданного магического барьера, защищающего от возможного вторжения. Хорошее заклинание, кованое. Даниил Маркович снял сначала один слой, потом второй. Раньше бы он побоялся, поостерегся, что заметят, но теперь терять было нечего.
И магическим зрением, через десятки стен зданий Васильевского острова, в крохотном оконце тумана, увидел другой, чужой мир. Высокие каменные дома, снующие по дороге закрытые самокатки вроде телег, выставленные солдаты с, должно быть, винтовками. Но взгляд Ирмера оказался прикован к омнибусу со странными рогами. С той лишь разницей что никаких запряженных лошадей Даниил Маркович не заметил. Омнибус вез себя сам по железным рельсам.
Внутри, облокотившись на руку, сидел парнишка. Ирмер не особо разглядывал его внешне, с лица воду не пить, а вот Взором ощупал как только мог. И остался доволен. Светлая душа, на долю которой выпало много испытаний.
— И еще выпадет, — негромко произнес Даниил Маркович.
Парнишка был не идеален. Была в нем и тьма, пусть и спрятанная очень глубоко. Раньше бы поглядел на него и прошел мимо. Но что делать, когда ты оказываешься на безрыбье?
На мгновение время если не остановилось, то принялось течь невероятно медленно. А Ирмер хоть и говорил шепотом, едва различимо, однако мальчишка его слышал. Каждое слово громом отозвалось в голове подростка.
— Назови свое имя.
Конечно, лучше бы было устроить все по-другому. Познакомиться, рассказать самому о текущей ситуации, ввести в курс дел. Однако именно времени теперь катастрофически не доставало. Поэтому Ирмер не церемонился. Надавил своей магической мощью и парнишка тихо выдохнул.
— Коля… Куликов Николай Федорович.
И тогда Ирмер отпустил мальчишку. Но прежде вложил в него почти всю силу. Он понимал, что рискует. Парнишка может попросту не выжить. Как умирали все остальные при моровом магическом поветрии. Потому дар вкладывали только в тех, кого уже коснулась волшба. Однако выбора не было.
После он тяжело уселся на высокий стул, достал дрожащими руками документы и везде вписал имя. Писал невероятно долго, с огромным трудом выводя каждую букву. А после позвал слугу.
— Илька! Илька, сукин сын! Поди сюда.
Голос Ирмера был тихий, бесцветный, словно принадлежащий призраку. И если бы Даниил Маркович видел себя со стороны, то поразился, как сильно постарел. Удивился и Илька, застывший на пороге. Слуге стоило невероятных усилий над собой, чтобы приблизиться к сидящей за столом живой мумии в одежде хозяина.
— Отведи… Вниз…
Каждое произнесенное слово казалось сравнимо с подвигом. Ни о какой самостоятельной ходьбе и речи не шло. Потому Илька поднял Его Сиятельство на руки и понес вниз.
— В столе письма… — шептала ему на ухо мумия. — Тебе и Самарину.
Силы почти покинули Даниила Марковича. Разве что только пальцы до сих пор крепко сжимали листки бумаг. Ирмер даже не понял, как оказался в кресле. Лишь обвел всех взглядом, увидев растерянные лица господ и одно рассерженное — князя. Потому позволил себе напоследок улыбнуться, наконец расцепив пальцы.
— Дар… — только и сказал он.
Листы бумаг упали под ноги разгневанному Максутову. На том история жизни мага первого ранга, Его Светлости Ирмера Даниила Марковича кончилась. А другая началась.
Глава 1
— Проклятые иносы!
Хмельному возгласу тетки вторил звон рюмки. Опять чокается с бутылкой. Дурацкая привычка, которая меня невероятно бесила.
Я свесился с кровати, посмотрев на дисплей смарфона. Восемь сорок пять. Будильник поставлен на девять. С одной стороны, все равно скоро вставать, с другой, именно эти пятнадцать минут я бы предпочел поваляться в кровати.
Первым делом забил в телефоне прогноз погоды. Облачно, но дождя нет. А следом посмотрел в окно. Все так, не обманули синоптики. И ночью обещанный дождь обошел нас стороной. Это здорово. Значит, поле сухое.
Сначала я заглянул в ванную комнату, умылся и почистил зубы. А потом все же пришлось зайти на кухню. Честно говоря, я не любил общаться с тетей в таком состоянии. Но тут уж никуда не денешься. Я живу в ее квартире. И вынужден терпеть периодически обостряющиеся приступы алкоголизма.
Если честно, даже не знаю, что их активизирует. Она может спокойно держаться два-три месяца, а потом неделю пить, превращаясь в подобие берсерка. Оттого и работы постоянной лишилась. Перебивается мойкой полов. Сегодня катализатором стал телевизор и новостные передачи. Хотя может они уже после подвернулись под руку.
— Проклятые иносы! — указала она на экран нашего крохотного LG на стене.
— И тебе доброе утро, тетя Маша.
— Смотри, как лебезит перед ними! — с отвращением выплюнула она.
На экране был наш президент и их министр иностранных дел. С виду — обычный репортаж делегации на высшем уровне. Только стоит знать, один из них человек, а другой — инос.
Забавнее всего, что кличку дало само правительство. Точнее, после появления иноземного города они нарекли вторженцев «оккупационными силами иномирных существ». Военные сократили всю эту тряхомудию до «иносов». А следом слово ушло в народ.
Правда, с тех пор многое поменялось, конечно. Теперь пришельцы именовались «наши иномирные партнеры», но простой народ все равно называл их иносами. По старой памяти. И боялся так же, как и раньше.
— Всех их надо к ногтю! — брызгала слюной тетя.
— Надо, надо. Весь мир в труху, теть Маш. Ты бы только закусывала.
На столе расположились дешевенькие пресервы, буханка черного хлеба и початая бутылка водки. Вторая, только уже пустая, лежала на полу. Такой себе натюрморт.
— Уничтожить всех, чтобы неповадно было. Пока они на нас не напали!
— Ты опять по Рен-ТВ передач насмотрелась? Да и вроде пытались уже уничтожить. Ничего не получилось.
Официально это назывался «акт принуждения к миру и отступлению оккупационных сил к предыдущей точке дислоцирования». Короче, туда, откуда они прибыли. А кто-то из блогеров обозвал «семидесятиминутной войной». Потому что именно столько в появившийся посреди нашего миллионника чужой город летели ракеты.
Что было потом — непонятно. Нас всех вырубило. И военных, и гражданских. Упало несколько самолетов близ города, зарегистрировали кучу аварий со смертельным исходом. После оказалось, что и большинство военной техники выведено из строя, без шанса на восстановление. А чужой город накрыт непроницаемым щитом, сквозь такой и мышь не проскочит. С тех пор и начались медленные и неповоротливые танцы, которые принято называть дипломатией.
Я сварил себе гречки, приправив ее сливочным маслом. Отрезал немного дешевой колбасы с привкусом картона и начал быстро есть. Надо успеть размять ребят. На тренера надежды никакой.
