Что интересно, очнулся я в собственной кровати. Помытый, одетый в какую-то дурацкую сорочку (Илларион!), с подоткнутым, как у маленьких мальчиков, одеялом. С уже знакомым ощущением «отстаньте все от меня и дайте помереть спокойно». И даже с часок лежал, не шевелясь и размышляя о смысле жизни.
То, что я думаю — это хорошо. Значит, живой. То, что при усилии поднять руку меня ломает, как не в себя — плохо. Выходит, я опять почти истощился. Интересно, заклинание получилось или нет? Так и не успел понять.
Спустя час ко мне вошел Илларион. Сначала всплеснул руками, а потом перекрестился. Что, так все плохо?
— Я уж думал все, отбегался, — тихо сказал слуга.
— Вот еще. Я же сегодня в лицей собирался, ребятам обещал — ответил я.
— Сегодня, как же. Третий день лежите, господин. Уж и лекарь от Их Высокопревосходительства приходил.
— Максутова, что ли?
— Его, его, — покивал Илларион, подходя. Он налил в стакан воды и стал бережно меня поить. — Сказал, что никаких видимых повреждений нет. Когда дар восстановится, тогда и вы, стало быть встанете. У Их Благородия не так все радужно.
— Что еще за Благородие? — оторвался от стакана я.
— Штабс-ротмистр. В госпиталь отправили, сказали, что ежели восстановится, то процесс будет долгим.
Последние слова Илларион произнес чужим голосом, видимо, подражая лекарю.
— А ведь, если бы не этот штабс-ротмистр, мы бы сейчас не разговаривали, — сказал я.
— Истинно так. Но на то у них и служба такая. Им за это деньги платят.
— Годовой оклад пять двести, — вспомнил я его слова.
— Ну хватит вам панихиду разводить, — отмахнулся слуга. — В себя пришли, значит, все хорошо будет. Нам с вами надо проблему одну серьезную решить. Вы, господин, встать-то сможете?
— Могу и сплясать. Но лучше не буду. Я Сегодня, как бы это сказать, не в потоке.
Я жестом остановил Иллариона, подорвавшегося помогать. А когда почти поднялся, замер сам, обнаружив на прикроватной тумбочке предмет, которого здесь быть не должно было. А именно — сульфар. Чуть поменьше того, который уже имелся у меня.
— Это что?
— Господа принесли, — ответил Илларион. — За убитую бестию, сказали. Ну, помните, господин, как вы ту тварь ловко размазали?
— Ах, за нее, — произнес я, но интересовало меня совершенно другое. — И во сколько оценили?
Слуга нехотя указал на листок бумаги, лежащий под сульфаром. Пришлось вчитываться. Сумма значилась, как две тысячи двести рублей. Иными словами, триста тридцать мне предназначалось уплатить в качестве налога. Ну, собственно, не все так плохо. Есть немного наличных, пара сульфаров в загашнике, жить можно. Еще бы не чувствовать себя, как разбитая бутылка в мусорке.
— Так что ты там говорил про проблему?
— Там, возле дома, — уклончиво ответил слуга. — На улице надобно выйти.
— Тогда мундир давай, куда его спрятал? Я же не пойду на улицу в этом.
После долгого облачения я неспешно спустился вниз. Разве что чуть быстрее человека, пролежавшего десять лет в коме. По-хорошему, надо было день отлежаться. А то и два. Если так пойдет, то магия меня рано или поздно доконает. По всем ощущениям, все-таки рано.
Илларион открыл входную дверь и помог мне выбраться наружу. Казалось, тут ничего не изменилось. Мертвые туши убрали, мостовую отмыли от крови. Ну да, прошло-то уже несколько дней.
Сейчас здесь ругался «ванька». Вообще, наш проулок использовали не часто. Как правило в часы-пик (бывало тут и такое), чтобы объехать затор на главной улице. По всей видимости, именно это и хотел сделать легковой извозчик. Да попал впросак. По одной простой причине — в переулке, прямо посередине, стоял знакомый мне кьярд, недовольно глядя на возмутителя спокойствия.
Потому и ругался извозчик вполголоса, как обычно костерят власть на кухне. Вроде в своем доме можно, но лучше не кричать. А то накличешь беду.
— Вот, — только и сказал Илларион. — Стоит.
— Ты как пожилой мужчина, который хвастается перед девушкой, — задумчиво пробормотал я. Значит, сработало лекарское заклинание? Ну надо же. — Ну, а в чем проблема?
— Так он не слушает никого, господин. Жандармы приезжали, забрать его, так ни в какую. Двух покусал. От нашей двери не отходит. Господин, мне и самому боязно сходить еды купить. Это же чистый диавол.
— Ну а от меня ты чего хочешь?
— Прикажите ему уйти.
— Илларион, ты если не заметил, я не конюший. Или как там называется тот, кто кьярдами управляет?
— Да в другом дело, господин. Их Высокопревосходительство сказал, что этот диавол теперь ваш. Даже бумаги прислал. Мол, делайте с ним, что хотите.
— В смысле мой? Прям совсем?
Вместо ответа, кьярд медленно подошел и лизнул меня раздвоенным языком.
Глава 22
Как отказаться от подарка, который никто не вручал? Вот и я не знал. Если честно, лучше бы перед дверью с неба свалился слон. Его хотя бы в цирк сдать можно. А с этим что делать?
Мне даже пришла шальная мысль. А вдруг Максутов пошутил? Кто знает, вдруг у него такое странное чувство юмора? Но вот наличие мифического животного, да и документы на него, свидетельствовали об обратном.
И как такое может быть? Разве кьярды способны так быстро менять хозяев? Остатки тела (если там вообще что-то осталось) прошлого еще не остыли, а этот черный красавец решил сделать ход конем. Как бы забавно это не звучало.
Был бы здесь интернет, с этим вопросом я бы вышел туда. За неимением лучшего пришлось возвращаться в дом и отлавливать Пал Палыча. Потом вбивать в его поисковую систему нужный запрос, после чего добавлять голосовую команду.
— Ну, так что скажешь?
— Все довольно легко объясняется, — приосанился Пал Палыч, как оратор перед признательной публикой. — Вы правы, кьярды существа невероятно благодарные и верные. Но вместе с тем требовательные и гордые. Как к себе, так и своему хозяину. А, как я понял, владелец повел себя не самым подобающим образом.
— И после его смерти кьярд подумал, что свободен от служения ему, — догадался я.
— Именно, — согласился Пал Палыч. — А тут еще вы залечили его раны. По сути, спасли ему жизнь. Ну, вот кьярд и решил, что именно вы теперь достойны быть его хозяином.
— Спасибо ему за это большое, конечно. Постараюсь не растрогаться от такой щедрости, — растерянно пробормотал я. — И что же теперь делать?
— Перво-наперво, определить его на постой, — пожал плечами Пал Палыч, словно я задал глупый вопрос. — Не будет же он постоянно на улице стоять. Проблема в том, что в конюшню Третьего Отделения вас не пустят по одной простой причине, вы не жандарм. Надобно искать что-то на стороне.
