Я посмотрел в окно, встретившись со змеиным взглядом волшебного коня. Тот будто бы говорил: «Хозяин, мне без разницы, если хочешь, я и тут постою». Вот только мне самому было не по себе от такого соседства. Да и Илларион ходил сам не свой. Если еще промедлить пару дней, то я стану самым ненавистным человеком в округе.
— Илларион, ты знаешь, где ближайшие конюшни?
— Конечно, господин.
— Со мной пойдешь. Надо определить на постой этого диавола, как ты его называешь. Не в гостинной же его держать.
— Может вы сами, господин? Я пока хозяйством займусь. Дел накопилось прорва.
— Вот уж хрен. Да не бойся ты, я сам на панике.
Кьярд встретил нас, как сторожевой пес долго отсутствующего хозяина. Бил по бокам своим вытянутым хвостом, переступал с ноги на ногу и вытягивал морду с торчащими острыми зубами. Я передал бумаги на коня Иллариону, а сам приблизился к дружелюбному (надеюсь) созданию Разлома. И не без дрожи мягко погладил кьярда по шее, а тот положил свою голову мне на плечо. Уже неплохо, видимо, будем дружить.
— Не такой ты и страшный, да?
Конь в ответ лишь фыркнул, как прогоревшая печка, обдав меня дымом. Тебе бы, дружок, надо поменьше кушать острой пищи.
— Я экипаж поймаю, а ты Илларион верхом поедешь.
— Господин, не губите, — упал на колени побелевший слуга. Мне даже не по себе стало. — Я же не старый еще. Мне жить и жить.
Против был и кьярд. Он злобно посмотрел на моего слугу. Видимо, Илларион не проходил его фейс-контроль.
Я обернулся к стоявшим в отдалении жандармам. Кстати, новеньким. Знакомого штабс-ротмистра заменил цельный ротмистр, который мне кивнул, да и его помощники выглядели внушительнее предыдущих, более рослые, крепкие. Но и эти бравые полицейские не горели желанием помочь мне с кьярдом. Видимо, знали не понаслышке о нраве этих беспокойных животных.
— И че тогда делать?
— Так давайте наоборот, я за пролеткой, а вы верхом, — предложил Илларион, даже не думая подниматься с колен.
— Ага, все бы круто, если бы я умел на лошадях ездить, — хмуро отозвался я.
— Так этому сызмальства учат, — усмехнулся слуга.
— Видимо, я в этот день болел. Ты не забывай, откуда я. У нас лошади либо в глухих деревнях, либо на ярмарках казахских продуктов. А кьярдов как-то вообще не завозят. Ни в каком виде. Даже казахи.
Я помолчал, глядя на ластившееся магическое существо. Ладно, что тут поделаешь, теперь будем дружить. Я взял кьярда за поводья и потянул. Тот послушно пошел следом.
— Вставай, давай, а то все колени протрешь. А в нашему бюджете новые штаны тебе не предусмотрены, — сказал я Иллариону. — И путь указывай.
Как выяснилось, путешествие пешком по Петербургу, когда каждый встречный шарахался от тебя — еще полбеды. Три раза нас остановил патруль (и это несмотря на сопровождающих в отдалении жандармов) — пришлось показывать документы. Вообще, полицейских на улицах стало намного больше. Появилась и гвардейские кавалерийские части, вооруженные шашками и винтовками. Видимо, это последствия Разлома.
Не прошло и часа (хотя по ощущениям прошло), как мы добрались до первой конюшни. Я даже приободрился, почувствовав запах навоза и соломы. Сейчас мы сдадим нашего красавца и уже потом будем решать, что с ним делать.
— Вы что, Ваше Благородие? — то ли возмутился моим предложением, то ли испугался владелец, толстый конопатый мужичок. — Я кьярда не возьму. Они же буйные. К нему без хозяина и не подойдешь.
— На пару дней всего.
— Не губите, — на глазах мужичка выступили слезы. Он смотрел то на меня, то на жандармов. — Вы человек известный, но не могу. Видит Бог, не могу.
Он почему-то посмотрел наверх, вероятно, призывая кого-то в свидетели. Я проводил его взгляд. Никого там не было. Мда, дела. Чего заладили все: «Не губите, не губите?». Еще мне было интересно, с какой стати и когда именно я стал известным человеком. Нет, знал, что про застенца-графа между собой все говорили, но скорее как о завезенной заморской зверушке. А тут вдруг известность. Ну ладно, разберемся.
Мои надежды на счастливое разрешение сложной ситуации разбились о суровую реальность. Потому что нам сказали решительное «нет» еще в следующих четырех конюшнях. Вороненый подарок судьбы с торчащими клыками, что называется, оказался с подвохом.
— Можно отказаться от него, — тихонько подсказывал мне Илларион. — Пусть жандармерия его сама, того.
К своим словам он добавил резкий взмах руки. Такой, будто в ней находился тесак. Кьярду жестикуляция очень не понравилась. Он громко заржал и попытался укусить Иллариона. И если бы я не держал коня за поводья, хоть немного помешав намерениям лошадки, слуге пришлось бы худо. Торчащие клыки вороного скакуна были явно не для красоты. Хорошо, что Илларион еще оказался довольно прыток — отпрыгнул на добрых пару метров.
— Себе что-нибудь отруби, — сердито сказал я. — А мы же где-то возле Смоленского кладбища?
— Истинно так, господин. Только вряд ли там разрешат диавола похоронить. Да и прежде убить его надо.
Кьярд предпринял новую попытку разделаться со своим обидчиком. Он встал на дыбы и взмахнул копытами. Вроде даже не задел Иллариона, но тот упал навзничь, проехавшись по спине добрых метра три. Телекинез? Круто. Интересно, понимает ли конь человеческую речь или ему просто не нравится интонация слуги?
— Нет, тут недалеко Фима живет, — ответил я. — И еще кое-что, Илларион, ты лучше в сторону нашего нового друга ничего не говори. А то чего доброго затопчет.
— Друга, как же… — пробормотал слуга, но под сердитым взглядом кьярда осекся.
Фима жил ближе к концу Княгининской улицы, простиравшейся почти от Большой Невы до Смоленки
[2] и сейчас должен был помогать отцу-сапожнику в мастерской. Единственное, чего я не предусмотрел, так это собственного появления вместе с кьярдом и жандармами. Да еще как оказалось, про меня тут тоже ходили слухи. Звезда, как никак.
— Добрый день, могу я увидеть Ефима Гуляева? — обратился я к худому и тощему старику, которого Илларион вывел из мастерской. А что, не заходить же внутрь вместе с кьярдом? Да и одного наедине с Илларионом оставлять его боязно.
Недом остановил на мне тяжелый уставший взгляд, и я понял, никакой это не старик. Просто сильно потрепанный жизнью мужик чуть за сорок. На лицо — вылитый Фима. Хотелось сказать своему товарищу: «Смотри кем станешь, если будешь работать руками за маленький деньги».
— Да, вашблагародье, конечно, — мигом оценил он всю обстановку, сделав правильные выводы. Открыл потертую дверь и крикнул внутрь так, что даже мой кьярд чуть заметно вздрогнул. — Фима! Фима, чтоб тебя черти драли!
