Максутов стиснул зубы почти до хруста. Он понимал, что ход мыслей Романова вполне разумен. Однако сам факт снятия с должности был неприятен.
— Ваше Величество, надо заставить выползти змею из норы. Спровоцировать. Хуже всего, если он сейчас затаится и будет ждать возможности для нового удара. Такого же неожиданного, как сегодня.
— Подставить опять мальчишку под удар?
— Не беспокойтесь, с ним ничего не случится. Помимо вашей охраны за ним будут наблюдать и мои люди. Мой самый надежный человек.
— Самый надежный? — изогнул бровь Романов. Неожиданная догадка пришла ему в голову и Его Величество не смог скрыть своего удивления. — Признаться, не думал, что он еще жив.
— Это вряд ли можно назвать жизнью, — усмехнулся Максутов. — Но он дышит, ходит и ест, если вы это имеете в виду.
— Ты уверен, что это… разумно? — в интонации Императора появились нотки сомнения. — Слишком велик риск. Он не тот человек, который играет по правилам.
— Зато он тот, кто сделает все, чтобы отдать свой долг. И так уж случилось, что он мне должен.
— Что ж, пусть будет так. Но мне эта затея не нравится.
— На этом все, Ваше Величество?
Максутов был опытным в политических играх. Он тонко чувствовал, когда разговор исчерпан. К тому же, очень хорошо знал Романова.
— Да, Игорь, можешь идти.
Максутов решительным шагом вышел от Императора и поднялся к себе в кабинет. Там он неторопливо снял официальный мундир, с некоторой грустью поглядел на него и облачился в повседневную одежду. Он понимал, что ничего страшного не произошло. Те, кто по-настоящему что-то решают в государстве, не носят полицейскую форму. Они находятся в тени и шепчут Императору на ухо. Однако некий сплин все равно овладел Его Светлостью.
Меншиковский дворец он покинул через черный ход. Поежился на свежем воздухе и решительно направился по Университетской набережной.
Почти бегом пробежал Румянцевский сад, до сих пор наполненный его уже бывшими подчиненными. Многочисленные экипажи покинули Ристалище и ближайшие к нему улицы. После покушения весь Петербург предпочел поскорее убраться по домам, закрыть двери и тихо ждать, что же будет дальше.
Город теперь походил на огромного испуганного черного пса, которые настороженно глядел на Максутова своими ледяными глазами. Парадные вымерли, не хрипели, раскрываясь, зонты под мелким накрапывающим дождем, лишь в воздухе пахло свежей, еще не пролившейся кровью. Но Игорь Вениаминович понимал, кровь будет.
Когда он добрался до нужной линии, то промок окончательно. И вместе с этим Максутов не торопился, внимательным цепким взглядом окидывая черные и словно чужие громадины доходных домов. Пустая улица не успокаивала, напротив, взвинчивала и без того расшатанные нервы.
Возле конечной цели своего ночного путешествия Максутов замер, вспомнив слова Императора. Это и вправду было не самым разумным решением. Но когда с тобой играет умный противник меньше всего он ожидает сумасбродных выходок.
Игорь Вениаминович оглядел домик, в котором ютился его старый приятель. Да и не домик вовсе, а попросту некоторое недоразумение. Вспомнилось прозвище, данное в народе Григорию. Прозвище весьма точное.
Максутов еще раз убедился, что за ним никто не наблюдает, после чего решительно подошел к двери. Однако постучать не успел. Та открылась прежде.
— Здравствуй Григорий, — улыбнулся Его Светлость. — Давно тебя не видел. Выглядишь чуть лучше, чем я ожидал.
— Падальщики слетаются по мою душу. Клац, клац, клац. Стучат клювами, — забормотал Будочник.
— И я рад тебя видеть. Насколько помнится, ты мне задолжал.
— Я ждал, ждал, когда ты явишься. Максутов-паксутов не из тех, кто прощает долги. Он их забирает в самый удобный для себя момент.
— Именно поэтому и остается все время на плаву, — усмехнулся Игорь Вениаминович. — Ну что, пустишь меня или будешь разговаривать со старым боевым товарищем на пороге?
Будочник смотрел на Максутова долго, пристально. Однако, наконец отошел в сторону и ночной гость оказался внутри крохотного синего домика. И дверь за ним закрылась.
Глава 27
Утро открыло дверь в новый мир. Началось все с того, что возле дома меня ждало не просто сопровождение, а целый отряд. Пять человек, не считая поданного экипажа. Эти люди не из Третьего Отделения. Казаки, чтоб их.
Алые бешметы, напоминающие кафтаны со стоячим воротником, черкески, сабли и серебряные эполеты. Если я правильно все запомнил, то главный у них подполковник, остальные в чинах ротмистров и штабс-капитанов. Неплохо меня решили усилить.
Я понял, откуда дует ветер. Казаки являлись личной охраной Императорского Величества. И это была не та «ряженка» из нашего мира, которая периодически отхватывала, стоит только вспомнить битву при Джугбе. С этими ребятами шутки были плохи.
— Добрый день, Николай Федорович, — поздоровался главный, даже не предприняв попытки слезть с коня. — Меня зовут Черевин Алексей Антонович, подполковник Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Отныне я буду руководить вашей охраной. Мои люди поставят пару сигнальный печатей на дом, на случай нежелательного вторжения. Прошу отнестись к нашему присутствию с пониманием, речь идет о вашей безопасности.
Был он относительно молод, лет тридцать, может чуть старше. Высок, строен, даже немного худ, однако лицо выражало непоколебимую решимость. К тому же несколько косых шрамов на левой стороне щеки свидетельствовали, что подполковнику приходилось таскать каштаны из огня. Я взглянул в равнодушные и сосредоточенные серые глаза, но все же спросил:
— Может, вы немного объясните причину усиления охраны?
— Прошу прощения, но мое дело не вникать в причины, а выполнять приказы и охранять.
Ага, понятно. Вот это у меня голова, я ей кушаю.
— И надолго все это? — обвел я рукой конный разъезд.
— Пока Его Величество не даст обратный приказ, — честно признался Черевин, наблюдая, как трое из его подчиненных совместно работают над формой заклинания.
Когда сила нескольких магов добровольно смешивалась в одном заклинании, на выходе образовывались печати. Они обладали более устойчивой структурой. Больше того — продолжали функционировать даже после смерти создавшего их мага. Чем заклинания похвастаться не могли. Разрушить печати мог либо более сильный маг, либо группа колдунов.
— Николай Федорович, я чувствую две сущности внутри, — сказал подполковник. — Один, по всей видимости, слуга, а вот второй…
— Соседушко, — ответил я.
— В печать добавляем обоих? — поинтересовался Черышев.
— Конечно! — почти возмутился я.
Подполковник кивнул и добавил в форму и часть своей силы. Мда. Я-то думал, что до этого у меня были ребята не промах. Тоже вешали защиту и все такое. Но теперь пришлось столкнуться с настоящими профи.
