Она смотрит в потолок, а ее собственные стены так высоки, что не уверен, смогу ли взобраться на них.
— Посмотри на меня, Принцесса.
Девушка отказывается, напрягает челюсть, а крошечные ручки сжимаются в кулаки поверх простыней.
— Летти, пожалуйста.
У меня перехватывает дыхание, когда она делает то, что ей говорят, — возможно, впервые в жизни — и я нахожу ее глаза полными непролитых слез.
— Все в порядке. Теперь ты в безопасности.
— М-мой отец?
— С ним все будет в порядке, — успокаиваю я, протягивая руку и обхватывая ее подбородок, проводя большим пальцем по ее щеке, ловя одинокую слезу, которая ускользает от моих слов.
— Н-но… он…
— Работает на Виктора. Я знаю, детка.
Между ее бровями пролегает глубокая морщина.
— Как давно ты знаешь?
— Некоторое время. Но не мне было говорить тебе об этом, да ты и не стала бы слушать, даже если бы я попытался.
Она открывает рот, чтобы возразить, но, должно быть, быстро понимает, что я прав, потому что снова закрывает его.
— Он причинил тебе боль? — тихо спрашиваю я.
— Т-только рана на голове, когда вырубил меня.
— Значит, он тебя не трогал?
— Насколько мне известно, нет. Когда я очнулась, на мне была та мерзкая рубашка. Кто-то натянул ее на меня, но я не знаю кто. Понятия не имею, как долго я была в отключке, так что…
Каждый мускул в моем теле напрягается, когда я представляю все то, что Виктор мог сделать с ней, пока Летти была без сознания.
— Я не чувствую, что кто-то причинил мне боль. Т-трогал меня. — Ее глаза расширяются, как будто ее только что осенило воспоминание. — Ну, кроме тебя. Черт. — Она поднимает руки и закрывает лицо. — Мне нужно домой. Все, наверное, гадают, куда я делась. Они, наверное, сходят с ума.
— Я все улажу, — заверяю ее. — Тебе просто нужно отдохнуть.
Она кивает, явно не имея сил бороться со мной.
— У тебя есть обезболивающее? Моя голова… — Она замолкает, на самом деле ей больше не нужно ничего говорить.
— Конечно. Я принесу.
В ту секунду, когда передаю ей таблетки, Летти глотает их, прежде чем снова устроиться под моим одеялом. И, черт возьми, если вид ее там не трогает что-то внутри меня.
Ложась рядом с ней, я смотрю прямо перед собой.
— Расскажи мне, что случилось, — требую я.
— Думала, что ты не хочешь говорить?
Ее слова вызывают боль в моей груди.
— Я… кто-то причинил тебе боль?
— Да, ты это сделал.
Я открываю рот, но выходит лишь долгий выдох.
— Зачем ты это сделала? — продолжаю я, несмотря на ее нежелание общаться.
— Что именно? Тебе нужно уточнить, — бормочет она.
— Камеры. — Я решаю начать с самой легкой части всего этого.
Девушка выдыхает, прежде чем спокойно ответить.
— Потому что не думала, что у меня есть выбор. Виктор угрожал моей семье… и я не знала, что мой отец уже был связан с ним.
— Мне жаль.
— За то, что он в этом замешан, или за то, что не сказал мне?
Я пожимаю плечами.
— И то, и другое. Не то чтобы я имел какое-то отношение к тому, что он был частью этого.
— Ч-что он делает? — нерешительно спрашивает она.
— Тебе действительно нужно немного отдохнуть, — говорю я, пытаясь увести разговор в сторону от этой темы.
— Скажи мне, — резко бросает она, резкости в ее тоне достаточно, чтобы заставить меня посмотреть на нее.
Летти лежит с закрытыми глазами, так что я понятия не имею, как она сейчас себя чувствует.
— Он организует распространение. Гараж — это прикрытие.
— Господи. Не могу поверить, что он завязан.
— Из того, что я слышал, у него не было особого выбора. Его семья была в опасности.
— Ясно, — вздыхает она.
— А как насчет… а как насчет остального? — спрашиваю я, хотя все еще не уверен, что готов узнать, но чувствую, что мне нужно максимально использовать это маленькое перемирие между нами.
— Ты читал мое письмо? — Я смотрю на пол, куда, как я знаю, он упало, когда Рид ворвался в комнату.
— Нет, — признаюсь я.
— Я написала его не просто так.
Мои губы приоткрываются, но снова не выходит ни слова. Все, что я чувствую — это вина и боль. Сожаление топит меня за все то, что я мог бы сделать по-другому, за все ошибки, которые я совершил. Почти все из которых касались Летти.
— Хорошо, — шепчу я.
Девушка не отвечает, и когда ее дыхание выравнивается, и тело, наконец, расслабляется, я вздыхаю с облегчением, что она получает отдых, в котором нуждается ее тело.
Я же, с другой стороны, просто лежу, уставившись в стену, и пытаюсь набраться смелости, чтобы прочитать то, что Летти хотела мне сказать.
Понятия не имею, сколько прошло времени, но, когда я, наконец, встаю с кровати и беру конверт, солнце уже давно взошло и струится сквозь щель в занавесках.
Прежде чем сделать что-то еще, я хватаю ее сумочку и достаю телефон.
Он разрядился, поэтому я подключаю его к зарядному устройству и жду, пока включится.
Требуется всего две попытки, чтобы взломать ее пароль. Кажется, я слишком хорошо ее знаю.
Там есть пропущенные вызовы и голосовые сообщения от Луки, Леона, и от всех ее соседей по общежитию.
Я колеблюсь, пытаясь придумать лучший способ справиться с этой ситуацией. Я вряд ли смогу ответить Даннам так, как она, они увидят подделку. Точно также я вряд ли смогу сказать им, что она со мной, это их не успокоит.
В конце концов, я открываю одно сообщение и нажимаю «Набрать».
— Где ты, черт возьми? — раздается сонный, хриплый голос в трубке.
— Это Кейн, — шепчу я, не желая будить Летти. — Она со мной. С ней все… в порядке.
— Ты действительно думаешь, что я в это поверю? — На заднем плане слышится шорох, а затем глубокий рокот мужского голоса.
— Она спит в моей постели, так что не могла бы ты, пожалуйста, отозвать поисковую группу?
— Зачем мне это делать? — огрызается она, внезапно проснувшись.
— Потому что ты хороший друг, Элла.
Девушка выдыхает свое разочарование.
— Ты обещаешь мне, что не причинишь ей вреда.
— Обещаю. Когда проснется, я попрошу ее позвонить тебе. Но мне нужно, чтобы ты отозвала остальных, и…
