— Дай угадаю, не говорить Даннам, что она с тобой?
— Ну, если не хочешь столкнуться с их гневом.
— Хорошо, — вздыхает она, голос ее звучит измученно и раздраженно. — Отлично. На этот раз я сделаю за тебя грязную работу. Но только в этот раз.
— Я ценю это. Слушай, я знаю, что все так…
— Хреново.
— Я хотел сказать «сложно», но и так пойдет. Но я никогда не трону и волоска на ее голове, мне нужно, чтобы ты поверила в это.
— Что случилось, Кейн? Ты меня пугаешь.
— Это не моя история, но с ней все в порядке, и я попрошу ее позвонить тебе.
— Отлично. Хорошо. Думаю, мне просто придется довериться тебе.
— Знаю, что это будет непросто, — невозмутимо отвечаю я. — Но я ценю это.
— Теперь я могу снова заснуть?
— Да, как только ты сообщишь новости остальным.
— Хорошо. Пока.
Элла вешает трубку прежде, чем я успеваю раскрыть рот.
Ну, ладно. Я знал, что она разозлится.
Положив телефон сбоку, я снова поднимаю письмо с колен и смотрю на ее почерк.
Втянув воздух, переворачиваю его и просовываю палец под клапан, открывая его.
Мое сердце бешено колотится, когда вытаскиваю бумагу. Понятия не имею, что Летти здесь написала, но меньше всего я ожидаю, что из сложенного письма выпадет маленький квадратик.
Я поднимаю его и ахаю.
— Срань господня. — Моя рука дрожит, когда я смотрю на нечеткое черно-белое изображение.
Я смотрю на легко узнаваемого ребенка, и моя грудь сжимается от этого зрелища.
Это мой ребенок?
Желая узнать больше, я осторожно кладу снимок на бедро и открываю письмо.
Кейн,
Мне было так страшно.
Я была так чертовски напугана. Не могу придумать ни одного слова, которое могло бы по-настоящему выразить то, что я почувствовала в тот день, когда смотрела на тот положительный тест.
Все мои мечты сбылись. Я жила своей лучшей жизнью. А потом ворвался ты и перевернул все, ради чего я работала, с ног на голову.
Я никогда не ненавидела тебя так сильно, как в тот момент. И позволь мне сказать, что я чертовски ненавидела тебя еще до того, как это произошло, так что это действительно о чем-то говорит.
Я должна была сказать тебе. Знала это тогда, и знаю сейчас. Все, что могу сделать сейчас, это извиниться и сказать, что я была слишком напугана.
Я боялась, что ты подумаешь, что я лгу, пытаюсь заманить тебя в ловушку, наказать. Была миллион и одна вещь, которую я придумала, чтобы объяснить, почему рассказывать тебе было бы катастрофой.
Той ночи не должно было случиться. Тебя там не должно было быть. Но ты был, и посмотри, что произошло.
У меня никогда не было выбора. Возможно, в тот момент я ненавидела тебя всеми фибрами души, но я никогда не смогла бы избавиться от нашего ребенка.
Я была готова к тому, что ты не захочешь иметь с нами ничего общего. Честно говоря, я ожидала, что так и будет, и мысленно приготовилась стать матерью-одиночкой.
Хотя я никому об этом не говорила.
Наверное, мне было стыдно за то, что я не была более осторожна.
Я была смущена. Ведь принимала противозачаточные, но, очевидно, этого было недостаточно, и я чувствовала, что потерпела неудачу. Подвела тебя. И, да, как ты догадываешься, я была напугана.
Я знала, как отреагирует мама, и мне была ненавистна мысль о том, чтобы разочаровать ее.
Так что я просто… продолжала надеяться, что придет время, когда я найду в себе силы сделать все, что нужно.
Все было замечательно.
Я хорошо себя чувствовала. Первый ультразвук, а затем прослушивание сердцебиения было двумя лучшими вещами, которые я когда-либо испытывала в своей жизни, хотя я и была охвачена чувством вины. Ты тоже должен был это испытать.
Я строила планы, чтобы признаться. Мой живот рос, и я больше не могла скрывать этого.
Я сказала себе, что в следующий раз на ультразвуке я выясню пол, а потом смогу рассказать всем, и это будет легче принять.
Что ж, мой план провалился.
Я вошла в ту комнату, такая взволнованная, чтобы увидеть его или ее, послушать сердцебиение, узнать, насколько оно сильное, выйти с фотографией, которую я могла бы сохранить навсегда.
Но это не то, что произошло.
Я поняла, что что-то не так, как только врач посмотрела на экран. Ее лицо говорило само за себя.
По сей день у меня нет ответов.
Только сожаления.
Но сердцебиения не было.
Маленький ребенок, который, как мне казалось, счастливо рос у меня в животе.… умер.
— Черт. — Я прикрываю рот рукой, а мои глаза наполняются слезами.
Летти потеряла нашего ребенка.
Я снова беру снимок и замечаю дату.
Это снимок с того ультразвука.
Она потеряла нашего ребенка, и… и она была одна.
Провожу рукой по лицу, вытирая глаза, и когда поднимаю взгляд, встречаюсь с ее глазами.
— Черт, — выдыхаю я.
Я понятия не имел, что девушка проснулась, не говоря уже о том, что наблюдает за мной.
Летти приподнимается, когда напряжение между нами становится невыносимым.
Втягивает нижнюю губу в рот и смотрит в пол.
— Мне очень жаль, — шепчет она так тихо, что я почти думаю, что мне показалось, но, когда она находит в себе силы снова поднять глаза, я знаю, что она сказала это, я могу прочитать боль в ее глазах.
— Черт, Принцесса.
Я вскакиваю со своего места еще до того, как осознаю движение. Прижимая ее к себе, прислоняюсь спиной к изголовью кровати и крепко обнимаю ее, пока девушка дрожит.
Она не издает ни звука, но я знаю, что Летти плачет, влага ее слез пропитывает мою рубашку, когда та всхлипывает.
Мое собственное дыхание прерывается, когда я пытаюсь осознать то, что только что прочитал, но ничто из того, что я чувствую сейчас, даже близко не сравнится с агонией, через которую прошла эта девушка в прошлом году.
Я знал, что она сильная. Черт знает, сколько раз я заставлял ее проходить через дерьмо, чтобы проверить это за все годы. Но сейчас я, черт возьми, трепещу перед ней.
— Все в порядке, Летти, — успокаиваю я, проводя ладонью вверх и вниз по ее руке, пока рыдания продолжают сотрясать ее тело.
Глава 12
Летти
Тепло Кейна проникает в меня, и впервые я чувствую, что на самом деле могу быть достаточно сильной, чтобы совершить путешествие по дорожке воспоминаний в мои самые темные дни.
