— Ты уверен? Если это личное, тогда…
— Больше никаких секретов, Стелла. Больше никакой лжи.
Я киваю, уже опасаясь того, что он собирается мне сказать. По выражению его лица я могу сказать, что это будет чертовски больно.
— Принести нам выпить? — Себ предлагает, явно чувствуя, что мне нужно.
— Да. Покрепче, — говорит Тоби с невеселым смехом.
Он падает на стул в углу комнаты, заваленный одеждой Себа, пока я снова стаскиваю свои чемоданы с кровати и сажусь посередине, скрестив ноги, ожидая услышать ту ужасающую правду, которую он скрывал.
Тоби молчит, его пальцы нервно барабанят по подлокотнику кресла, пока он ждет возвращения Себа.
Мой желудок скручивается в узел, когда я смотрю на него. Я понятия не имею, в чем он собирается, признаться. Что бы это ни было, это разрывает его изнутри на части, это совершенно ясно.
Снова открывающаяся дверь пугает нас обоих, прежде чем Себ проскальзывает в комнату и передает Тоби банку пива и бутылку водки.
Он игнорирует пиво и вместо этого выпивает добрых несколько глотков водки, прежде чем передать ее обратно.
— Спасибо, — шепчу я, когда он передает мне то же самое.
— Ты будешь пиво? — спрашивает он, озабоченно приподнимая бровь.
— Я возьму все, что смогу достать прямо сейчас.
Он скользит ко мне на кровать и обнимает меня за талию, прижимаясь губами к моему плечу.
Алкоголь обжигает, но попадает именно туда, куда мне нужно.
— Тогда продолжай, — подбадриваю я Тоби, который выглядит готовым убежать, его лицо обескровлено, глаза затравленные.
Он переводит взгляд с нас двоих на мгновение, прежде чем сфокусироваться на мне.
— Н-наша мама, она… больна.
Я киваю, нуждаясь в чем-то большем, чем это.
— Она восстанавливается после операции по удалению опухоли головного мозга.
— Что? — Себ выдыхает, в его голосе слышится недоверие. — Как мы могли этого не знать?
— Потому что мой отец — гребаный мудак, вот почему.
Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как рот Себа открывается и закрывается, когда он пытается подобрать какие-то слова.
— Продолжай. — Хватка Себа на моем бедре усиливается, рассказывая мне все, что мне действительно нужно знать о его отношениях с Тоби.
У них могут быть свои разногласия, но то, что Тоби сказал мне в тот первый день, когда мы тусовались, было правдой. Они бы убили друг за друга. Я вижу это в Себе прямо сейчас. Возможно, только у нас с Тоби одна кровь, но в этой семье это не имеет значения.
— Некоторое время назад ей поставили диагноз. Папа не хотел никому говорить или устраивать ненужную драму, потому что врачи надеялись, что при некотором лечении все будет хорошо.
— Он был прав. В течение довольно многих лет все было хорошо. Но потом мы начали замечать в ней перемены. Она была бы более забывчивой, чаще ложилась бы спать с головными болями. Она отмахнулась от этого как от не более чем стресса. Только когда у нее случился припадок, она обратилась к врачу.
— Это вернулось, — шепчу я.
— Да. Ну, на самом деле это так и не прошло. Был просто… под контролем. Сделала паузу, я думаю. Как бы то ни было, она выросла, и врачи решили, что единственный шанс — это операция с последующим дальнейшим лечением.
— И вы все еще держали это в секрете? — изумленно спрашивает Себ.
— Себ, — вздыхает Тоби, проводя рукой по волосам. — Мужчина, которого вы видите, и отец, которого вижу я, — очень разные люди.
— Что ты…
— Он издевался над ней в течение многих лет, — тихо признается Тоби. — Мы. Он…
— Что? — Себ рычит, отпуская меня и вскакивая с кровати, его мышцы напряжены.
Но Тоби быстрее или просто видит, что это надвигается, и преграждает ему путь, когда он направляется к двери.
— Не надо, Себ. Я рассказываю тебе все это не для того, чтобы ты мог пойти туда и всадить пулю ему в голову.
— Но…
— Не сейчас, ладно? Пока нет. — Себ кивает, его плечи немного расслабляются. — К тому же, в тот день, когда это произойдет, я буду тем, кто окажется на другом конце пули.
Волна напряжения проходит по комнате, заставляя нас всех замолчать.
У меня кружится голова, а сердце болит за женщину, которую я никогда не встречала, но, тем не менее, чувствую связь с ней.
Себ остается стоять посреди комнаты, выглядя совершенно бесполезным теперь, когда он не может пойти и убить кого-то, а Тоби выглядит просто разбитым, когда откидывается на спинку стула. Его волосы в беспорядке там, где он проводил по ним пальцами, а его обычно светло-голубые глаза потемнели и измучены.
— Мы вернулись из-за нее, — заявляю я. — Мой отец вернулся за ней.
— Вы приземлились за два дня до ее операции.
— Черт возьми, — выдыхаю я, уронив голову на руки. — Почему он не сказал мне?
— Так что тебе не пришлось бы снова переживать потерю ее, если бы случилось худшее. — Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы уловить, как Тоби пожимает плечами.
— Черт, я… — Поднимаясь с кровати, я начинаю расхаживать, не в силах усидеть на месте из-за всего этого беспокойства, разливающегося по моему телу. — Черт.
Оба их взгляда прожигают меня, пока я расхаживаю взад-вперед, пытаясь собраться с мыслями.
Внезапно я останавливаюсь и поворачиваюсь к Тоби.
— Неужели она… — Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя себя настолько не в своей тарелке из-за всего этого, что это даже не смешно. — Она собирается это пережить?
— Ей все еще нужно пройти дополнительное облучение, но операция прошла успешно. Врачи полны надежд.
— Ладно. Это хорошо. Это хорошо. А твой отец… он… знает? — Брови Тоби хмурятся. — Обо мне?
— Стелла, — вздыхает он. — Между нами одиннадцать месяцев. Я почти уверен, что он бы заметил.
— Господи. Во что, черт возьми, они играли? У твоей мамы был гребаный новорожденный и муж, я полагаю.
Тоби кивает, подтверждая мои мысли.
— Я не знаю, что произошло. Мама сейчас не в том состоянии, чтобы копаться в прошлом, и что ж, я стараюсь как можно меньше разговаривать со своим отцом.
— Ты сказал, что твой отец…
— Он властный ублюдок. Всегда так было. Ничто из того, что делает кто-либо из нас, недостаточно хорошо. Это…
— Тебе нужно убираться оттуда, — говорю я в то же время, как Себ говорит: — Он должен умереть.
— Я знаю, — огрызается он. — Но это не так просто. Поверь мне, если бы это было так, я бы давным-давно вышиб ему мозги.
