Я опускаю взгляд на свое простое черное платье и провожу руками по ткани.
Я объединила его с кожаной курткой и парой байкерских ботинок, которыми гордилась бы Эмми. Мои серебристые волосы спадают прямо на плечи, как занавес, хотя я отказываюсь прятаться за ними, а мой макияж темный. Я чувствую себя хорошо. Как я сама. Как крутая принцесса мафии, какой я и являюсь, я думаю.
Себ расхаживает по гостиной, разговаривая по мобильному, когда я вхожу, но ему требуется всего несколько секунд, чтобы заметить меня, и когда он замечает, его слова запинаются, а взгляд, который он бросает на меня, — это чистый секс.
— Я… Я… э-э… я перезвоню тебе, Софи, подожди. — Он тычет пальцем в экран, несмотря на то, что София все еще разговаривает на другом конце. — Ты выглядишь потрясающе, — говорит он, подходя ко мне и заставляя меня крутиться перед ним, папа наблюдает за нами, нахмурившись.
Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, его глаза темны, и огонь в них заставляет желание разгораться у меня в животе.
— Я ненавижу это делать, но Софи и Зои нуждаются во мне. Ты не против пойти со своим отцом?
— Конечно, но если я тебе понадоблюсь, тогда…
— Нет, — говорит он твердо, но тихо, чтобы папе не пришлось подслушивать. — Тебе нужно пойти и познакомиться со своей мамой.
Чувство вины переполняет меня. Пока я здесь, возможно — надеюсь — начинаю отношения со своей матерью, он только что попрощался со своей. У нас даже не было возможности поговорить о том, что произошло вчера.
— Ты уверен? Я могу…
— Я просто встречаюсь с Софи и Зои дома, чтобы обсудить кое-какие вещи. Ты должна сделать это со своим отцом и Тоби.
— Но…
— Нет. — Он прерывает меня, проводя большим пальцем по моей щеке. — Ты должна это сделать. — Он явно чувствует, что мне нужно больше, потому что быстро добавляет: — Мы поговорим позже, обещаю.
— Хорошо, — выдыхаю я, не совсем довольная тем, что отпускаю его, но зная, что он прав. Ему нужно разбираться со своими семейными делами так же, как и мне.
— Я люблю тебя, Чертовка.
— Я тоже тебя люблю.
Себ хватает свой бумажник и ключи со стола и исчезает, прежде чем у меня появляется шанс передумать и перезвонить ему.
— Готова? — спрашивает папа, поднимаясь со стула, на котором он отдыхал.
— Э-э…
— Я знаю, это странно. И я знаю, что это все моя вина. Мы просто почувствовали, что… — Он испускает тяжелый вздох. — Как только мы поняли, что о том, чтобы они пришли к нам, не может быть и речи, мы просто подумали, что тебе будет легче иметь с этим дело. Мы…
— Папа, — оборвала я его, — все это в прошлом. Мне это может не понравиться или я могу с этим согласиться. Но дело сделано. Вы оба приняли свои решения, и сейчас мы ничего не можем с этим поделать.
Он пристально смотрит на меня и качает головой. — Ты так похожа на нее, — говорит он, и на его губах играет грустная улыбка.
— Я похожа на нее?
Он кивает.
— Как ты смотрел на меня каждый день, если…
— Потому что ты — та маленькая частичка ее, которую я должен забрать с собой. Часть нас. Лучшая часть.
От его слов у меня в горле встает комок.
— Х-хорошо. Давай сделаем это. Мне нужно встретиться с женщиной, которая явно владеет твоим сердцем даже спустя все эти годы.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Стелла
Мое сердце бьется о грудную клетку к тому времени, когда папа подъезжает к тихой улице. Мы заехали дальше, чем я ожидала.
Учитывая, как близко живут все остальные, я предположила, что дом Тоби будет за углом.
Я была неправа.
Похоже, Джонас хотел уберечь свою семью от посторонних глаз, перевезя их на другую сторону территории Чирилло.
Чего я также не ожидаю, так это не заходить ни в один из домов.
— Папа, что происходит? — Спрашиваю я, оглядываясь вокруг, не видя ничего, кроме деревьев, окаймляющих улицу и придающих огромным домам дополнительную приватность.
— Мы не можем просто войти через парадную дверь.
— Господи, — бормочу я, проводя пальцами по своим гладким волосам.
— Я знаю. Давай. Они ждут.
Мы выходим из машины, и папа ведет меня в переулок в конце улицы.
Перед нами раскинулся пышный зеленый парк. Вокруг играют дети и бегают собаки, но, когда мы подходим ближе, папа сворачивает в сторону, и мы продолжаем идти, пока он не останавливается возле каких-то густых кустов.
— Что такое… — Реализация поражает. — Отвали. Мы врываемся, не так ли?
Папа морщится.
— Это пиздец, папа.
— Я знаю, — вздыхает он, звучит и выглядит совершенно измученным. — У Марии есть еще несколько недель лечения, и тогда мы сможем придумать план. Но пока она не закончит, я не буду раскачивать лодку.
— Не более чем врываться на их землю и проводить время с чужой женой? — Я спрашиваю, поднимая бровь.
Он смотрит на меня, явно не впечатленный моей попыткой пошутить. Я знаю, это было неубедительно, но я не знаю, как еще справиться с нервами, которые начинают заставлять все мое тело дрожать.
— Давай, — говорит он, беря меня за руку и таща меня через то, что я теперь вижу, это разрыв в растениях.
Через несколько секунд нас поглощают деревья и кусты, парк больше не виден, поскольку папа пробирается сквозь подлесок, как будто он делал это миллион раз — что, конечно, он, вероятно, и делал.
— О, вау, — выдыхаю я, когда мы, наконец, начинаем выныривать и обнаруживаем, что находимся рядом с небольшим озером. Но красивый пейзаж привлекает мое внимание только на несколько секунд, потому что движение на другой стороне воды привлекает мое внимание.
Сначала я нахожу Тоби, когда он встает со скамейки, на которой сидел, но мой взгляд не задерживается на нем. Он падают на женщину рядом с ним.
В ту секунду, когда наши взгляды встречаются, весь воздух вырывается из моих легких.
Мамочка.
Даже с такого расстояния я вижу сходство между нами.
Мое сердце болит, когда я делаю шаг ближе, и с помощью подлокотника скамейки она встает, Тоби быстро подбегает к ней, чтобы поддержать ее.
Я даже не понимаю, что мои ноги несут меня ближе, пока я не стою прямо перед ней.
Тишина колышется вокруг нас, пока мы просто смотрим друг на друга — пока прерывистое рыдание не вырывается из ее горла, и слезы не льются из ее глаз.
Я двигаюсь инстинктивно, обнимаю ее стройное тело и прижимаю к себе.
Я не любительница обниматься, я никогда не была. Но в ту секунду, когда она отвечает на мои объятия, я понимаю, что никогда не хочу отпускать.
