Приподнимая одну из моих ног, он обхватывает ее вокруг своей талии и втирается в меня.
Это сводит меня с ума, черт возьми, и всего за несколько секунд я пытаюсь взобраться на него, как на дерево, в своем желании получить больше.
Мои руки тянутся к его поясу, чтобы я могла освободить его член, но как раз перед тем, как я хватаюсь за ткань, мои ноги отрываются от земли, и я перекидываюсь через его плечо.
— Себ, какого хрена? — Я визжу, хватая его за упругую задницу и сжимая до тех пор, пока не убеждаюсь, что это должно быть больно. — Ой, — кричу я, когда он в отместку шлепает меня. Она чертовски горит, но его горячая ладонь вскоре возвращается, чтобы успокоить ее.
— Насколько ты мокрая, детка?
— Пошел ты, — шиплю я.
Он смеется, и звук его радости после того дня, который у нас был, заставляет мое сердце трепетать.
Я уже делала это. Я помогла вытащить его из адских ям, в которых он тонул ранее.
— Это, безусловно, план, Чертовка.
Он продолжает идти, но из-за того, что здание погружено в темноту, я мало что вижу. Хотя запах, который ударяет мне в нос, когда он открывает другую дверь и заходит внутрь, несомненно, дает мне четкое представление о его планах.
Я все еще безнадежно повисаю у него на плече, когда он стаскивает с меня ботинки и позволяет им с глухим стуком упасть на пол.
Мой распутный стон разрывает тишину комнаты, когда он проводит ладонями по тыльной стороне моих ног и сильно сжимает мою задницу.
— Себ, — стону я, когда он скользит пальцем между моими щеками, пока не находит мою ноющую сердцевину.
Он засовывает один палец внутрь, погружая его в мою влажность и скручивая так, что у меня закатываются глаза.
— Такая грязная шлюха, принцесса. Ты знаешь, что, по-моему, тебе нужно?
— Нет, — стону я, когда он вводит второй палец, несмотря на то, что я точно знаю, что сейчас произойдет.
— Тебе нужно хорошенько помыться, — говорит он сквозь смех, прежде чем я обнаруживаю, что лечу по воздуху.
— Я убью тебя, — кричу я как раз перед тем, как теплая вода бассейна поглощает меня целиком, а окружающее исчезает.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Себастьян
Я снимаю кроссовки и кладу телефон на шезлонг рядом с собой, но не спускаю глаз со Стеллы, пока она барахтается в бассейне.
Я сбрасываю свои кроссовки как раз вовремя, когда ее голова снова появилась.
Она вытирает воду с глаз, но ее взгляд не отрывается от моего члена, полностью твердого и отчаянного для нее.
— Это было нехорошо, — шипит она.
Я делаю шаг вперед, мои пальцы ног обвиваются вокруг края бассейна.
— Я уверен, что смогу придумать несколько способов загладить свою вину.
Она прикусывает нижнюю губу, наблюдая за мной, ожидая, что я что-нибудь сделаю.
— Хочешь компанию?
— Я думаю, это зависит от того, дашь ли ты мне то, что мне нужно, или нет, — нахально говорит она, пятясь к отмели, медленно обнажая передо мной все больше своего обнаженного тела.
— Разве я не всегда даю тебе то, что тебе нужно? — Я рычу, наблюдая за ней голодными глазами, когда ее задница достигает края.
— Ну, ты здорово напился, — говорит она с ухмылкой, дразня меня. — Возможно, мне придется усомниться в твоих навыках.
— Это правда? — Спрашиваю я, чертовски удивленный тем, что у нее хватает наглости даже подвергать сомнению мои способности, находясь под влиянием. Она уже должна знать, что я всегда делаю свою работу. Всегда.
Она наклоняет голову в сторону и изучает меня, пока приподнимает задницу, позволяя мне увидеть ее тело.
Мой член дергается от моей потребности проникнуть в ее тугую пизду. Но я остаюсь на месте, желая поиграть в ее игру, по крайней мере, немного.
— Да, — говорит она, наконец, отвечая на мой вопрос, откидываясь на локти, кладет ноги на плитки и раздвигает ноги.
Здесь может быть темно, но это не значит, что я не могу видеть каждую чертову вещь.
— Я думаю, что, может быть… — Она задыхается, когда обхватывает грудь, зажимая пальцами твердый сосок. — Я должна… — Ее рука опускается вниз по ее животу, и моя имитирует, мои пальцы обхватывают мой член, пока я наблюдаю за ней. — Сделать это сама.
— И ты думаешь, что сможешь кончить так же сильно, как я заставляю тебя кончать? — Я рычу.
Ее резкий вздох наполняет тихую комнату, когда она засовывает два пальца в свою киску.
К черту мою жизнь.
Я поглаживаю свой член, но этого недостаточно. Это больше никогда не будет достаточно. Все, что меньше ее, никогда не бывает чертовски хорошим.
— Да, — кричит она, выгибая спину, устраивая для меня чертовски невероятное шоу. Меня даже не волнует, что она притворяется.
Я ныряю с края, и долю секунды спустя мое тело рассекает воду, пока я не выныриваю прямо перед ней.
— Хочешь крупный план? — спрашивает она, ее дыхание прерывается короткими, резкими вздохами.
Хорошо, так что, возможно, она не притворялась.
— Я хочу большего, чем это, Чертовка.
Обхватив рукой ее запястье, я убираю ее пальцы от ее влагалища.
— Моя, — рычу я, проталкивая два пальца, которыми она трахала себя, мимо моих губ.
Я сосу их, смакуя ее соки, позволяя ее вкусу покрыть мой язык.
Ее глаза темнеют, когда она смотрит.
Вытаскивая ее пальцы изо рта, я позволяю ее руке упасть в сторону.
— Теперь скажи мне, принцесса. Кому принадлежит эта пизда? — Спрашиваю я, подходя ближе и слегка проводя пальцем по всей ее длине.
— Тебе, — выдыхает она, не сводя с меня глаз. — Я твоя, Себастьян. Вся. Блядь. Твоя.
Прижимая руки к ее коленям, я раздвигаю ее ноги шире и припадаю губами к выцветшему клейму на ее бедре.
Я облизываю свои инициалы, жалея, что не догадалась захватить с собой нож, чтобы сделать ей ребрендинг.
Осознание того, что она каждый гребаный день ходит с моим именем на коже, делает со мной какое-то странное дерьмо, с которым, я уверен, хорошо обученный психолог провел бы день на поле.
Но, черт возьми, мы оба такие же извращенцы, как и друг для друга.
Это единственная терапия, которая мне нужна. Она.
Она моя гребаная спасительница.
Мое гребаное все.
— Себ, пожалуйста, — стонет она, когда я не тороплюсь целовать нежную кожу ее внутренней части бедра вместо того, чтобы нырять за тем, чего мы оба хотим.
— Возбуждена, детка?
