Я опускаюсь на свободный шезлонг и жестом приглашаю Эмми разделить со мной, затягиваясь косяком, когда Стелла выходит из бассейна.
— Срань господня, — выдыхаю я, быстро наслаждаясь только что полученным ударом.
— Ты счастливый ублюдок, чувак, — объявляет Алекс, явно трахая мою девушку глазами.
— Да, я знаю. — Я откидываюсь на спинку шезлонга и похлопываю по промежности между бедрами. Стелла удерживает мой взгляд, когда подходит, ее бедра покачиваются, почти все изгибы обнажены, и это снова пробуждает мой член к жизни.
Калли была права — бикини немного маловато, но во всех чертовски правильных смыслах.
Она садится между моих ног и прислоняется ко мне спиной, наклоняя свое лицо вверх, чтобы запечатлеть поцелуй у меня под подбородком.
— Люблю тебя, — выдыхает она.
Я прижимаю ее крепче, утыкаясь носом в ее мокрые волосы. Я вдыхаю ее.
— Не могу поверить, что эти мудаки взломали ворота.
— О, я определенно могу. Они тоже точно знали, что делали.
— Придурки.
— Нет, Себ. Они просто лучшие гребаные друзья, о которых ты только мог мечтать.
Я смотрю на них всех, смеющихся, шутящих и передающих по кругу очередной косяк, банки пива и бутылки водки.
— Да, я думаю, с ними все в порядке.
— Пошел ты, чувак, — рявкает Нико, явно подслушав. — Мы лучшие, и ты, черт возьми, хорошо это знаешь.
— Что вы, ребята, сделали с Деймоном? Разве он не был готов к вечеринке у бассейна? — говорит Стелла, ее тело слегка сотрясается от смеха.
— Деймон одет во что-нибудь, кроме своего костюма? Тебе бы повезло, — рявкает Алекс. — Он, наверное, пошел домой поклоняться дьяволу или еще какому-нибудь дерьму. Как, черт возьми, у нас одна и та же ДНК, я никогда не пойму.
Разговор продолжается, выпивка течет рекой вместе с травкой, и я продолжаю держаться за Стеллу, теряясь в своих друзьях.
События этого дня могут быть одними из худших в моей жизни, но все будет хорошо.
Рядом со мной мои мальчики и, самое главное, моя девочка. Что еще мне могло быть нужно?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Стелла
— О Боже мой, — тихо стону я, приходя в себя.
Мой рот похож на дно чертовой птичьей клетки, мой желудок переворачивается, голова кружится, а тело покрыто липким блеском пота.
Отвратительно.
Перекатываясь на спину, я молюсь, чтобы мой желудок выдержал и замер на несколько секунд, пока я жду результата.
Себ громко храпит рядом со мной, и когда я оглядываюсь, я с облегчением вижу, что он действительно выглядит расслабленным.
Вчера было очень больно прощаться с мамой, а затем терпеть всех, кто хотел выразить свои соболезнования.
Понятно, что это было последнее место, где он хотел быть, и я боялась, что потеряю его дольше, чем это было на самом деле.
К счастью, немного — или много — травы, несколько оргазмов и хорошая компания, казалось, помогли прогнать некоторые тени из его глаз.
Я не настолько наивна, чтобы думать, что это все, что нужно. Но это было хорошее начало.
Моя потребность в ванной в конце концов берет надо мной верх, и я молча сажусь, свешиваю ноги с кровати и прохаживаюсь по комнате.
Себ даже не шевелится. Я останавливаюсь в дверях и просто наблюдаю за ним какое-то время.
Он лежит на спине, голый, простыни задрапированы низко на талии, так низко, что они едва прикрывают что-либо. И, несмотря на боль, которую я чувствую между ног, помогая ему забыть прошлую ночь, жар расцветает при виде него.
Черт бы его побрал. Он просто слишком симпатичный.
Я тихо смеюсь над собой. Он бы возненавидел меня за то, что я его так назвала.
Мой большой плохой солдат мафии пытается быть горячим и пугающим, но прямо сейчас вся эта личность исчезла. Он просто мой сломленный мальчик с красивым лицом и греховным телом.
Мое сердце колотится, когда я смотрю на него.
Как это возможно, что мои чувства к нему изменились так быстро, как они произошли?
Я ненавидела его. Я ненавидела его так чертовски сильно.
Я улыбаюсь, вспоминая некоторые из наших худших времен.
Но теперь…
Теперь он для меня все, и я не могу представить свою жизнь без него в ней.
— Я чувствую, как ты смотришь. — Его глубокий, скрипучий голос поражает меня. — Либо приходи и используй это тело, либо продолжай то, что ты делала.
Я смеюсь над ним. Он даже не открывает глаза, когда слегка сдвигается, устраиваясь поудобнее.
Простыни опускаются ниже, и я одарена видом всего него.
Черт возьми.
Я прикусываю нижнюю губу, продолжая смотреть.
Но моя насущная потребность в туалете заставляет меня двигаться. Это и моя потребность в обезболивающих.
Я писаю, включаю душ и чищу зубы, ожидая, пока он прогреется. Я бросаюсь под поток воды в надежде, что это поможет мне немного проснуться, прежде чем найти одну из рубашек Себа с пола спальни и натянуть ее на свое тело.
Я добавляю пару трусиков, расчесываю мокрые волосы и заканчиваю на этом.
Я понятия не имею, кто еще здесь, но давайте будем честными, все они видели меня в худшем состоянии раньше.
Я открываю дверь и тихо иду по коридору.
Из комнаты Алекса доносится громкий храп, я протягиваю руку и закрываю дверь, проходя мимо. Но когда я добираюсь до гостиной и нахожу три тела без сознания, я обнаруживаю, что на самом деле это был не Алекс, потому что он на одном из диванов с Нико и Калли на двух других.
Я стараюсь свести шум к минимуму, но моя потребность в кофе означает, что всего через секунду запуск машины заставляет всех троих проснуться.
— Отвали, — грохочет глубокий мужской голос. — Сделай так, чтобы это прекратилось.
Я не могу удержаться от смеха, когда Нико натягивает подушку на голову, чтобы заглушить шум.
— Я умираю, — добавляет Калли.
— Добро пожаловать в мир похмелья и сожалений, Каллиста, — поет Алекс.
— О Боже, что я наделала?
Я не могу не смеяться над паникой в ее голосе.
— Ты ожидаешь, что я помню? — Я спрашиваю со смехом.
— Ты молодец, малышка Си, — бормочет Алекс. — Ты никого не трахала в бассейне и никому не делала минет в парилке.
Его слова могут ее немного успокоить, но когда его глаза находят мои, я понимаю, что он вспоминает только некоторые из моих действий прошлой ночью.
— Тебе придется работать усерднее, чтобы смутить меня, Деймос. Мы оба знаем, что нет ничего такого, чего бы ты не видел раньше.
