— Привет, принцесса.
Я прикасаюсь губами к его губам с намерением сохранить целомудрие, но у него другие идеи, и он прижимает мое тело к своему, просовывая руку под рубашку, которая на мне надета, и грубо сжимая мою задницу.
— Отпусти ее, неандерталец, — бормочет Калли.
— Ей это нравится, — отвечает Себ, хотя он действительно делает, как она сказала.
— Слишком, блядь, верно, я так и делаю.
— Так кому нужно трахаться?
— Тео и Эмми.
— О, ну, да. Это, блядь, не новость. Иди, сядь, детка. — Себ кладет руки мне на плечи и подталкивает к диванам, чтобы взять на себя роль баристы.
Я наблюдаю, как он ходит по кухне, готовя последний кофе, прежде чем опуститься рядом со мной и притянуть меня к себе.
— Итак, что мы пропустили? — Он спрашивает остальных.
— Э-э… кроме того, что я не знаю, куда делась Эмми, не так уж много.
Я вспоминаю события прошлой ночи и пытаюсь вспомнить, чем все это закончилось, но, как и Калли, я на самом деле не помню, как вернулась сюда. Однако у меня есть воспоминания о нас с Себом в постели, прижатых к стене и…
— Она вернулась сюда с нами, — подтверждает Себ, у которого явно память лучше, чем у всех нас.
— Хорошо, так где она сейчас?
— Я позвоню ей, — говорит Калли, доставая свою сумочку.
Но у нее не появляется шанса позвонить, потому что открывается дверь, и за ней раздаются тяжелые шаги.
Все мы поднимаем глаза, когда появляется Тео.
Мне приходится подавить смех над его состоянием. Обычно он так собран, что на него почти больно смотреть, но прямо сейчас он торчит из своей задницы.
Его волосы торчат во все стороны, у него больше щетины, чем, по-моему, я когда-либо видела на его лице, и у него…
— Чувак, у тебя синяк под глазом? — Алекс лает.
— Просто… — Тео поднимает руку в надежде остановить их. Я не могу удержаться от смеха, потому что… неужели он совсем не знает своих друзей? — Не надо. Ладно? Нет. Мне нужен кофе. Крепкий, блядь, кофе.
Он как раз делает шаг в сторону кухни, когда я слышу что-то еще. Я тоже не единственная, потому что все головы поворачиваются в сторону спальни Тео, когда кто-то еще выходит.
— О, мой гребаный Бог, — почти визжит Алекс, черт возьми. — Черт возьми, да, братан.
Эмми действительно выглядит так, словно ее протащили через живую изгородь задом наперед. Ее волосы на голове в беспорядке, на ней повсюду вчерашний темный макияж, и на ней рубашка Тео. Но самое поразительное — это то, что выглядит как засохшая кровь на одной стороне ее лица.
— Эм, что случилось? — спрашиваю я, очевидно, единственная, кто видит реальный ущерб, а не просто увлекается тем, что они вдвоем выходят из одной спальни.
— Я не знаю, — шипит она, — и этот придурок мне не говорит.
Я снова обращаю свой сердитый взгляд на Тео, но он слишком сосредоточен на кофеварке, чтобы оценить чистую смерть в моем взгляде.
— Кто-нибудь, закажите ей гребаный Uber, — огрызается он. — Я возвращаюсь в постель.
В ту секунду, когда он сварит свой кофе, он исчезает обратно в коридоре и хлопает дверью с такой силой, что вибрирует все здание.
— Ну, тогда я приготовлю себе сама, — кричит Эмми ему вслед, выводя его из себя.
— Я сделаю это, — предлагает Себ, заставляя мое сердце петь.
— Спасибо. Можно мне? — Спрашивает она, указывая на коробку с обезболивающими на кофейном столике.
— Угощайся, — говорю я, и она угощается. Бросив две маленькие таблетки в рот, она проглатывает их всухую, заставляя мои глаза расшириться от удивления.
— И что? — Спрашиваю я, когда она падает рядом со мной.
— Так что ничего. Я пью кофе, а потом ухожу. — Ее голова откидывается на подушку, а глаза закрываются.
— Что случилось с твоей головой? — спрашиваю я, мои глаза прикованы к крови.
Она пожимает плечами. — Спроси этого засранца.
— Вы двое…
— Нет, — огрызается она, садясь так быстро, что, должно быть, у нее кружится голова, потому что она крепко зажмуривает глаза и делает глубокий вдох. — Нет, мы этого не делали. Я даже не знаю, как я там оказалась.
— Ты уверена? — спрашивает Алекс, выглядя слишком удивленным всеми нами. — Если ты не можешь вспомнить, что произошло, тогда откуда ты знаешь, что ты не…
— Потому что я знаю, — огрызается она. — Либо это, либо его член такой маленький, что не касался боков.
Алекс смеется, когда Нико разбрызгивает кофе повсюду.
— Я видел это. Это вполне возможно, — радостно сообщает Алекс.
— Неважно, — усмехается Эмми, поворачиваясь ко мне. — Мы этого не делали. Ты мне веришь?
Я киваю, зная, что она имеет в виду. Дотягиваясь до ее руки, я нежно сжимаю ее. — Я верю тебе, — шепчу я.
Себ передает ей кружку и снова устраивается по другую сторону от меня.
Тишина наполняет комнату на несколько минут, все ребята затерялись в своих телефонах, пока Алекс не чувствует необходимость зачитать какую-нибудь дурацкую шутку, которую он находит веселой.
— Не хочешь зайти в нашу ванную, чтобы освежиться? — Я спрашиваю Эмми. — Мы можем отвезти тебя домой, чтобы ты переоделась, прежде чем… — Я замолкаю, желая напомнить ей, что у нас есть планы, но не желая, чтобы кто-то еще знал.
Изначально мы планировали сегодня встать и пойти в школу. Себ настаивал на том, чтобы жизнь продолжалась как обычно, несмотря ни на что, но я думаю, мы все единодушно согласились забыть об этом где-то между водкой и травкой прошлой ночью.
Часы уже показывают, что время обеда прошло, так что, я думаю, мы все основательно облажались с идеей посещать какие-либо занятия сегодня, но, к счастью, у нас еще достаточно времени для сюрприза, который я запланировала для Себа.
— Перед чем? — спрашивает Себ, ничего не упуская.
— Ты увидишь. — Я оставляю поцелуй на его щеке. — Давай, Эм. Пойдем приведем тебя в порядок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Себастьян
Я все еще чувствую себя немного уставшим, когда Стелла, Эмми, Тоби и я садимся в мою машину несколько часов спустя, хотя я уверен, что могу вести машину. То же самое нельзя сказать о Нико и Алексе, которые снова спали на диванах, когда мы уходили — хотя не раньше, чем я нашел перманентный маркер, а Стелла и Эмми нарисовали петухов на их лицах.
Путешествие через весь город, сначала чтобы отвезти Тоби, а затем к Эмми, проходит довольно тихо, все всё еще страдают от прошлой ночи, но я более чем счастлив, пока рука Стеллы в моей.
Каждый раз, когда я смотрю на нее, у меня болит в груди, когда я думаю о ее силе и поддержке вчера.
