Я колеблюсь, держа большой палец над его сообщением, раздумывая, стоит ли мне вообще его открывать.
Он увидит, что я это прочитала, и тогда я проигнорирую его.
Я не знаю, почему от этой мысли у меня сжимается живот, но, тем не менее, это так.
— К черту это, — бормочу я, нажимая на экран, прежде чем успеваю передумать.
Его светлость: Даже не думай о том, чтобы закончить то, что я начал ранее.
Мои глаза так широко раскрываются, когда я читаю эти слова, что я удивляюсь, как они не выскакивают прямо у меня из головы.
Мои большие пальцы начинают летать по экрану еще до того, как я осознаю, что печатаю.
Эмми: Я не подчиняюсь приказам титулованных придурков, так что иди нахуй. Больше ты ничего от меня не добьешься.
Я сижу там с бешено колотящимся сердцем, уставившись на экран, ожидая, прочтет ли он это. И если это так, то ответит ли он.
У меня перехватывает дыхание только тридцать секунд спустя, когда под моим сообщением появляется надпись: «Прочитано».
— О, черт, — выдыхаю я, зная, что ткнула зверя.
Маленькие точки, сообщающие мне, что он печатает, начинают подпрыгивать, и бабочки вспыхивают у меня в животе.
Его светлость: Посмотрим. Я знаю, ты все еще думаешь о том, как мои пальцы ощущались внутри тебя…
— Черт, — шиплю я, когда мое лицо пылает.
Черт возьми. Он прав. И от одной мысли об этом все мое тело горит докрасна, когда я ощущаю это восхитительное растяжение от его умелых пальцев.
Его светлость: Ты думаешь об этом прямо сейчас, не так ли?
Эмми: Нет. Я уже нашла кого-то другого, чтобы закончить работу, и он был намного лучше, чем ты когда-либо мог быть.
Его светлость: Чушь собачья. Ты была со Стеллой и Калли весь день. Если только я чего-то не знаю о своей кузине, никто другой к тебе не прикасался. И они тоже не будут. Включая тебя.
Эмми: Ты всегда был таким придурком?
Он начинает печатать ответ, но я еще не закончила.
Эмми: Я сейчас ухожу, у меня есть дела…
Я добавляю два подмигивающих лица по обе стороны от эмодзи с баклажанами и нажимаю отправить.
Его светлость: Твоя пизда моя, Мегера. Никто не прикасается к ней, кроме меня.
— Пффф, — усмехаюсь я.
Эмми: Тогда, возможно, тебе следовало отнестись к ней с чуть большим уважением раньше. Ты снова ни на шаг не приблизишься ко мне. Ты разрушил свой единственный шанс.
Его светлость: Я знаю, где ты живешь.
Эмми: Оооо, мне так страшно.
Мой эмодзи с закатыванием глаз на самом деле не подчеркивает, насколько сильно я закатила глаза в ответ на его угрозу.
Его светлость: Я буду считать это своим приглашением. Не. Прикасайся. К. Себе.
— Гребаный придурок, — бормочу я себе под нос, прежде чем принять решение, о котором, я уже знаю, буду сожалеть. Но к черту это. Я отказываюсь позволять ему думать, что он победил.
Натягивая трусики и шорты для сна на бедра, я роюсь в прикроватной тумбочке в поисках своего самого большого вибратора и принимаюсь за работу, делая пару фотографий под разными углами.
По какой-то причине, которую я на самом деле не хочу признавать, я не завожу своего маленького друга и не кончаю, несмотря на то, что все еще отчаянно нуждаюсь в этом.
Я уже знаю, что мой вибратор бледнеет по сравнению с тем, что я была на грани получения ранее, поэтому я не опускаюсь до некачественного оргазма просто из неповиновения.
Будь ты проклят, Тео Чирилло.
Я просматриваю сделанные снимки, выбираю лучшее и отправляю его Тео, прежде чем перевести телефон в режим полета, поправить одежду и уютно устроиться в постели, более чем готовая отключиться и отоспаться от последствий прошлой ночи.
Глава 14
ТЕО
Тихий всхлип вырывается из горла моей жертвы, когда я крепче сжимаю плоскогубцы, которыми обхватываю его мизинец. На данный момент я поражен, что ему все еще есть с чем поиграть. Его лицо — сплошные порезы и синяки. Его одежда грязная и покрыта как засохшей, так и свежей кровью. Но боль на его лице поселяет во мне что-то, что она разбудила.
В ту секунду, когда она обвинила меня в том, что я использую дерьмо Слоан на ней, моя очень слабая хватка за здравомыслие лопнула, и я мог либо уйти, либо она была бы той, кто закончил тем, что кричала, ее ногти царапали бы меня, когда я трахал ее так сильно, что она никогда не почувствовала бы себя прежней.
Но я не мог. Я не должен был даже позволить этому зайти так далеко, как я это сделал. В ту секунду, когда я услышал, как работает душ, мне следовало остаться там, где я был, обхватив руками кухонную стойку и склонив голову. Я даже не должен был приводить ее домой. Это была ошибка. Все это.
И теперь я собираюсь заплатить за это, потому что я хочу ее. Больше, чем когда-либо. И я не могу получить ее. Плоскогубцы стучат по бетонному полу, когда я швыряю их через всю комнату, когда его жалкие стоны боли больше не действуют на меня.
Вместо этого я отвожу руку назад и врезаю кулаком в его уже сломанный нос.
Брызги крови покрывают нас обоих, но я не останавливаюсь.
До тех пор, пока пизда не потеряет сознание от особенно сильного удара в висок.
— Я думаю, ты, наверное, можешь остановиться сейчас, — раздается знакомый, не менее сердитый голос позади меня, когда я стою с вздымающейся грудью, глядя на жалкое подобие мужчины.
Я всегда знал, что он контролирующая пизда. Но правда… Это намного хуже, чем я когда-либо мог себе представить.
Я пытался игнорировать свою потребность в этом.
Убедив Стеллу убедиться, что с Эмми все в порядке, я отправился в спортзал. Тяжело поработал.
Но я должен был знать, что это не прогонит надолго моих демонов. В ту секунду, когда я вернулся в свою квартиру, все, что я мог чувствовать, был ее запах. Все, что я мог видеть, это ее.
Я заставил себя принять самый мучительный душ, желая, чтобы она была там со мной, натянул свежую одежду и ушел так быстро, как только мог.
И я снова оказался здесь. Глубоко в камере пыток отца, смотрю на человека, который почти разорвал людей, о которых я забочусь.
— Да, я знаю, — бормочу я, хрустя костяшками пальцев, продолжая смотреть на его осунувшуюся фигуру. — Извини, — говорю я, наконец, поворачиваясь, чтобы посмотреть на моего зрителя. — Я украл твой гром?
