Горький смех срывается с моих губ.
— Я в курсе. Более чем осведомлена. Но дедушка, клуб и Чирилло в основном в хороших отношениях.
— Клуб? — спрашивает он, заметив, как небрежно я упомянула об этом.
— Да, гребаный клуб. Что из этого?
Его кулаки сжимаются, когда он слышит все мои невысказанные слова.
— Твой отец собирается убить тебя, Эмми.
— При всем моем уважении, Титч, ты понятия не имеешь, о чем говоришь и на что похожа моя жизнь.
— Разве нет? — Спрашивает он, отодвигаясь на край стула.
— Я знаю, что я делаю, я обещаю.
— Ты в эпицентре гребаного MC и мафии, Эм. Мне жаль, но ты ни за что на свете не знаешь, что делаешь прямо сейчас.
— Может быть, и нет. Но это моя жизнь. Мне нужно совершать ошибки, ты так не думаешь?
— Если он причинит тебе боль…
— Он этого не сделает, — говорю я с уверенностью, которой, конечно, не чувствую.
— Я хочу доверять тебе, Эмми. Ты умная молодая женщина, но если ты в конечном итоге пострадаешь, тогда…
— Это будет не твоя вина, Титч. Она будет моей.
Он кивает, протягивая руку назад, чтобы потереть шею, когда противоречивое выражение появляется на его лице.
— Позволь мне помочь тебе.
— П-помочь мне? — Спрашиваю я, мои брови сходятся вместе.
— Да. Позволь мне обучить тебя, показать тебе, как защитить себя, если худшее…
— Я уже позаботилась об этом. Ксандер тренировал меня, — говорю я, прекрасно зная, что Титч знает, кто он такой. Он дрался с ним, избил его несколько месяцев назад.
— Господи, блядь, Иисус Христос, Эм.
Я пододвигаюсь ближе к тому месту, где он сидит, удерживая его взгляд.
— Я ценю твою заботу, Титч. И я знаю, как сильно ты хочешь пойти с этим к моему отцу, но, пожалуйста… Я просто… Я просто пытаюсь понять, кто я такая, откуда я родом. Я просто пытаюсь понять ту часть моей жизни, которую он скрывал от меня. Я не присоединяюсь к МС. Я не собираюсь становиться одной из их клубных шлюх. Я просто… узнаю об этой стороне своей жизни. Конечно, ты можешь это понять.
Его челюсть подергивается, когда он смотрит на меня в ответ.
— Ты играешь с очень опасными людьми, Эмми.
— Меня защищают некоторые очень опасные люди, — говорю я, переворачивая его слова. — Никто не прикоснется ко мне. Я Рэмси, — гордо заявляю я.
— Черт. Твой отец собирается убить нас обоих.
Я улыбаюсь ему. — Спасибо, — шепчу я.
— Если кто-нибудь даст тебе какое-нибудь дерьмо, если тебе что-нибудь понадобится… Если этому маленькому сопляку понадобится надрать его задницу, ты позвонишь мне, да?
— Конечно.
— И когда твой старик узнает об этом, держи мое гребаное имя подальше от этого.
— Конечно.
Он встает, кивая мне, хотя по жесткому выражению его лица я могу сказать, что он не в восторге от всего этого.
— Я понимаю, что тебе нужно найти себя, Эмми. Я понимаю. Но если я услышу, что у тебя какие-то неприятности, я встану рядом с твоим отцом и сделаю все необходимое, чтобы убедиться, что ты в безопасности.
Он у двери, его пальцы сжимают ручку, когда я нахожу несколько слов.
— О ком ты здесь на самом деле беспокоишься? Тео и Чирилло, или Дедушка и клуб?
— Твой отец.
И с этими словами он ушел.
— Черт, — выдыхаю я, падая обратно на кровать со страхом, скручивающимся в моем животе.
Если Титч пойдет прямо туда и расскажет папе, мне крышка. Он никогда больше не выпустит меня из дома и, вероятно, заколотит окно моей спальни.
* * *
Остальная часть нашего отпуска прошла хорошо — ну, до тех пор, пока я не забуду о обеспокоенных взглядах, которые Титч бросал на меня всякий раз, когда мы находились в одной комнате. Мы расслаблялись, ели, пили, спорили за настольными играми… Почти как в любой обычной семье. Только мужчины в моей жизни полны ругательств и покрыты татуировками. Черт возьми, как и большинство женщин.
Я почти все время была на взводе. Каждый раз, когда папа заговаривал со мной или Пайпер задавала мне вопрос, я ждала, что они потребуют ответов о том, чем я занималась в последнее время.
Но по прошествии нескольких часов я начала понимать, что Титч сдержал свое слово. По крайней мере, на данный момент.
Только когда мы паковали машины, чтобы уехать в пятницу утром, кто-то из нас снова заговорил об этом.
— Спасибо, — сказала я, когда мы оказались одни у багажника его машины.
— Я помню, каково это было — быть в твоем возрасте и пытаться найти свое место в жизни. Только не заставляй меня сожалеть о том, что я доверился тебе.
— Я не буду, — пообещала я, чертовски надеясь, что это то, что я смогу сдержать.
Он одарил меня грустной, обеспокоенной улыбкой и оставил меня там.
Я была благодарна. Моя голова и так была в беспорядке после ночи, когда я почти не спала. Разрываясь между беспокойством о том, что он собирается делать с моим секретом, и отсутствием ночного посетителя, я обнаружила, что ворочаюсь с боку на бок почти до восхода солнца.
Я так и не ответила на сообщение Тео, и он так и не отправил другое — чему я не очень рада, но, думаю, вряд ли могу жаловаться.
Движение машины в конце концов убаюкивает меня на обратном пути в город, и когда я открываю глаза, то обнаруживаю, что мы притормаживаем перед папиным домом.
— Дом, милый дом, — говорит он, улыбаясь своей новоиспеченной жене.
— Вы двое так счастливы, что это вызывает отвращение.
— Ну, я думаю, это хорошо, что тебе не придется терпеть нас несколько дней, а? — Говорит папа со злым блеском в глазах, когда он практически трахает Пайпер глазами.
Если бы я не была так рада за них, меня бы просто вырвало на заднее сиденье его машины.
Волнение охватывает меня, когда я думаю о папином свадебном/рождественском подарке от Пайпер. Новый год в Лас-Вегасе. Лучше этого ничего не бывает. К тому же, дом в моем полном распоряжении.
Они направляются внутрь, чтобы переупаковать вещи, а затем направляются прямо в отель сегодня вечером, готовые к вылету первым делом утром. После того, как они окружали меня в течение последних нескольких дней, я не могу дождаться тишины, даже если это означает провести Новый год без кого-либо из моих родителей. По крайней мере, у меня будут мои друзья. С надеждой.
Папа уже предупредил меня о том, чтобы я не устраивала шумную вечеринку, но серьезно, дети, с которыми я хожу в школу, все живут в пентхаусах и особняках — какого черта кому-то понадобилось устраивать вечеринку здесь?
