У меня перехватывает дыхание, когда он, наконец, начинает двигаться.
Он опускает нож, и жало от неглубокого пореза следует за ним.
Только когда он подходит и начинает со второй буквы, я понимаю, что он делает.
— О Боже, ты не можешь…
Не задумываясь, я приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть. Но когда мои глаза находят мои ребра, я вздыхаю с облегчением, когда не обнаруживаю, что я вся в крови. Вместо этого «T» и «Е», над которыми он сейчас работает, — это не что иное, как слегка приподнятые розовые царапины. Царапины, которые полностью заживут.
Он делает паузу, его глаза снова встречаются с моими. Я не уверена, что когда-либо видела в них жестокое собственничество, и я сразу осознаю, насколько он сдерживает себя прямо сейчас.
Если бы у него был хоть какой-то шанс, я думаю, он вырезал бы эти буквы так глубоко, как только мог, и где-нибудь, что увидели бы все, кто смотрел на меня.
Эта мысль творит странные вещи с моими внутренностями, и, как ни странно, вся эта идея не сводит меня с ума.
В любом случае, так явно принадлежать Тео было бы так плохо?
— Моя, — шепчет он.
Я сглатываю от серьезности его тона.
Наш брак может быть полным притворством, но он более чем счастлив продолжать его.
Это знание должно ужасать меня. Но, лежа здесь, в его власти, все, что я чувствую, это возбуждение и желание.
Это неправильно. О, так чертовски неправильно.
Мы оба смотрим, как он продолжает царапать букву «О» на моих ребрах.
— Моя, — говорит он еще раз, проводя по отметинам кончиком пальца.
Я лежу там, моя грудь вздымается, мое тело умоляет меня дать ему то, что он хочет, в то время как мой мозг кричит, что я должна выбраться, что мне нужно уйти от него, пока я не стала безнадежным делом.
Он моя слабость. Мой гребаный криптонит.
Уйти от него будет сложнее, чем я когда-либо думала, и одна только перспектива сделать это разрывает меня на части.
Он не единственный, кто чувствует себя по-другому, когда мы вместе.
Не осознавая этого, когда я с Тео, я позволяю ему нести часть моего веса, моих забот. Не так, чтобы я чувствовала себя зависимой от него, но так, чтобы я чувствовала себя сильнее. Как будто мы действительно могли бы быть командой. Пара. Одно целое.
Черт.
Я качаю головой, прогоняя эти мысли.
Они сумасшедшие.
Все это чертовски безумно.
— Ты так чертовски хорошо выглядишь с моим именем на твоей коже, Мегера.
— Тео, п-пожалуйста, — умоляю я, хотя я начинаю терять контроль над тем, чего я на самом деле хочу.
Я пьяна. Им. И это чертовски опасное место.
— Все, что ты захочешь, детка.
Нож отлетает в сторону, соскальзывает и с глухим стуком падает на пол, но Тео даже не смотрит на беспорядок. Вместо этого он падает на грудь и сосет мой клитор. Сильно.
— Черт возьми, — кричу я, когда он набрасывается на меня. — Да. Да, — повторяю я, запуская пальцы в его волосы и удерживая его на месте — не то чтобы он, кажется, хотел быть где-то еще.
Это то, за чем я сюда пришла. Это ошеломляющее, заставляющее забыть об остальном мире и окружающем нас дерьме удовольствие.
— Боже, именно там. Не останавливайся. — Моя спина выгибается, а бедра двигаются, когда я бесстыдно трусь о его лицо.
Поездка на нем раньше была только началом того, что мне было нужно, когда я вошла сюда. Я должна была знать, что это только сняло бы напряжение.
Черт знает, это утро едва коснулось поверхности.
Его подбородок царапает мягкую кожу на внутренней стороне моих бедер, заставляя меня парить выше, ближе к моему следующему потрясающему релизу. Но в ту секунду, когда он засовывает в меня два пальца, раскрывая меня и находя это место глубоко внутри, я взрываюсь, кончая ему на лицо, когда волна за волной удовольствия поглощает меня.
— Чертовски идеально, Эмми Чирилло.
Мое сердце снова переворачивается, когда я слышу, как он меня так называет.
На меня это не должно влиять. Я должна ненавидеть это.
Но я не хочу. Даже немного в этот момент. Во всяком случае, это только заставляет меня снова готовиться к работе еще до того, как отголоски этого релиза утихнут.
— О, черт. Черт, Тео, — кричу я, хватая его за плечи, когда он проникает в мою сверхчувствительную пизду и не останавливается, пока не достигнет дна внутри меня.
— Ты моя, Эмми, — выдыхает он мне на ухо. — Моя. И если кто-нибудь попытается забрать тебя у меня, я, блядь, убью их.
— О Боже. — Почему его угроза насилия от моего имени так заводит меня? — Ч-что, если я уйду?
Он отстраняется от моей шеи, его глаза расширяются, когда он смотрит на меня с недоверием.
Долгое время никто из нас не двигается и ничего не говорит, пока он пытается переварить мои слова.
— Я всегда найду тебя и верну, — тихо обещает он, прежде чем покачать бедрами и заставить мои веки закрыться.
— Посмотри на меня, — требует он. — Смотри, как я, блядь, владею тобой.
* * *
— Срань господня, ты выносливый, — быстро говорю я, тяжело дыша, после того, как рухнула на Тео безбожное количество времени спустя.
Наши тела скользкие от пота и других жидкостей организма, и я не уверена насчет него, но я не чувствую своих ног, и, клянусь Богом, каждый мускул в моем теле подергивается.
— Прошло несколько дней. Я наращивал это.
— Чертов ад. — Я игриво шлепаю его по груди. — Я думаю, что после этого я могла бы проспать неделю. — Но даже когда я произношу эти слова, мой желудок сжимается, потому что я не могу. Завтра канун Нового года. Вечеринка. Конец.
— Что не так? — Спрашивает Тео, как всегда чувствительный к переменам моего настроения.
— Ничего, просто интересно, как я собираюсь дойти до ванной, чтобы привести себя в порядок.
— Я тебе помогу, детка. Ты хочешь уйти сейчас?
Его завораживающие зеленые глаза смотрят в мои, видя все, чего я не хочу, чтобы он видел.
— Д-да, — говорю я, отталкиваясь от его тела, мешая ему читать мои мысли, мои планы, мои страхи.
В ту же секунду, как он встает на ноги, он поднимает меня, как будто я вешу не больше его подушки, и несет через свою спальню в свою безумную ванную.
Я почти вздыхаю с облегчением при виде этого.
Как я скучала по этому душу.
Как идеальный парень, которым он, безусловно, не является, он сажает меня на унитаз перед тем, как включить душ, и встает под струю задолго до того, как она успеет нагреться.
