Записав меня в Найтс-Ридж, он восстановил связь с Пайпер и стал счастливее, чем я когда-либо видела. И он не ошибается, я не могла продолжать учебу в Академии Ловелла. Это место буквально адские ямы. Меня бы либо убили, либо я бы покончила с собой, чтобы прекратить пытки.
— Я записал тебя, понимая, что ты будешь в безопасности. Дэмиен согласился сохранить ваши связи при себе и позволить тебе жить своей собственной жизнью.
— Я понятия не имел, что эта тупая сука работала на него, подвергая тебя риску. Если бы я тогда знал…
— Все в порядке, — говорю я, кладя свою руку на его сжатый кулак.
— Нет, Эм. Это не так. Все это нихуя не нормально. Я должен был получить опеку над тобой давным-давно и увезти тебя как можно дальше от этого гребаного города. Все, чего я когда-либо хотел, это лучшего для тебя.
— Тогда я отказался от всей своей жизни, чтобы уберечь тебя, дать тебе жизнь, которая не была полна банд и насилия, и просто посмотри, где ты оказалась.
— Ни в чем из этого нет твоей вины, папа.
— В ту секунду, когда я обнаружил связи Коры, нам следовало уехать. Я должен был знать, что они придут за тобой, когда придет время.
— Это не твоя вина, — повторяю я.
— Нет. Это ее, — шипит он. — У нее была одна работа. Одна гребаная работа. Оберегать тебя. Вместо этого она заставила тебя жить в этой дыре, в то время как она… — Он делает глубокий вдох, пытаясь держать себя под контролем.
— Она натравливала Дэмиена на «Волков», — вмешивается Круз. — Все ради ее собственной выгоды.
— И как это для нее сыграло? — Я спрашиваю. — Потому что с того места, где я сижу, кажется, что она много проиграла.
— Она все еще дышит, — указывает Круз. — И ты тоже, так что я бы воспринял это как победу.
— Волки не тронут меня. Арчер бы им не позволил, — уверенно говорю я.
— Малышка, — вздыхает Круз, наклоняясь вперед и кладя локти на стол. — Старшему брату насрать, что думает Арчер. Если он хочет тебя в качестве залога от всего этого. Он заберет тебя.
Я откидываюсь на спинку стула, впитывая все происходящее. — Это когда-нибудь действительно было риском? — Я спрашиваю серьезно.
— Он не угрожал, но это не значит, что это не было частью его плана. Ему нужна была твоя мама, а не ты. Но когда Кора исчезла, я думаю, мы все можем согласиться, что ты была бы очевидным человеком, которым можно было бы заманить ее на свидание.
— Ну, я думаю, мы можем быть рады, что это никогда не приводило к этому.
— Пока, — говорит папа, заставляя мой желудок неприятно сжаться.
— Итак… мы говорим, что Дэмиен и Тео защищали меня?
Папа рядом со мной напрягается при упоминании их имен. Я могу только предположить, что Круз посвятил его во все, так что он хорошо осведомлен о моем браке и парне-психопате, с которым я сейчас связана, к лучшему это или к худшему, очевидно.
Однако мне еще предстоит увидеть многое из лучшего.
— Насколько мы можем судить, да, — отвечает Круз, когда все, что делает папа, это скрежещет зубами от разочарования. — Наша самая большая проблема прямо сейчас заключается в том, почему наш отец спровоцировал это.
— Ты хочешь сказать, что все это не было идеей Дэмиена?
И папа, и Круз качают головами.
— Президент предложил тебя, — выдавливает Круз, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев белеют.
Я тяжело сглатываю, пытаясь понять, почему мой собственный дедушка сделал бы это.
Я думала… Я думала, он любил меня.
Но он фактически продал меня гребаной мафии.
— Почему?
Когда никто не начинает говорить, раздается другой голос, который я не ожидала услышать.
— Твой дедушка всегда был властолюбив, Эмми. Это все, что он может видеть. Это превыше семьи. Клуб и его положение в этом городе… это все, о чем он заботится.
— Бабушка, — кричу я, вскакивая со стула и мчась к ней. — Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я, все еще пребывая в неведении относительно того, где мы находимся.
— Мои мальчики не оставили мне особого выбора.
— Мне так жаль, — говорю я ей, ненавидя то, что все это из-за ее мужа.
— О, милая. Это не твоя вина. Я всегда знала, что этот день настанет.
— К-какой день?
Бабушка, папа и Круз обмениваются взглядами, от которых у меня сводит живот.
— Ч-что ты собираешься делать? — Запинаясь, спрашиваю я, хотя почти уверена, что на самом деле мне не нужно, чтобы кто-то разъяснял мне ответ.
— Я думаю, пришло время Жнецам перейти под новое руководство, — отвечает папа, его голос холодный и навязчивый.
— Правильно.
— Подойди и сядь, милая. Твоя мама спит.
— Мама здесь? Разве она не должна быть в больнице?
— В отделении Чирилло? — Спрашивает Круз. — Нет, мы подумали, что, вероятно, нам следует ее выписать. Мама позаботилась о ее уходе, верно, сестра? — Он нахально подмигивает.
— Следи за своим языком, мальчик, — говорит бабушка с усмешкой, казалось бы, совершенно равнодушная ко всему этому. Я думаю, ты не проведешь свою жизнь в качестве старой леди президента, не развив терпимость к такого рода дерьму.
В комнате воцаряется тишина, и я оглядываю лица, останавливаясь на Фейт. Она выглядит немного старше меня, хотя и ненамного. Она также выглядит совершенно равнодушной к тому, что мы обсуждали.
— Фейт двадцать. Она в университете Ловелла, — говорит Круз, заполняя некоторые мои пробелы, как будто он может читать мои мысли. — Подумал, что ты, возможно, захочешь, чтобы рядом была девушка.
— Спасибо, — шепчу я, упоминание о том, чтобы потусоваться с девушкой, внезапно заставляет меня болезненно осознать, что я оставила позади не только Тео, но также Калли и Стеллу.
— Итак… где мы?
— Котсуолдс. Дом бабушки и дедушки Мэла и Фейт.
— Они умерли несколько лет назад, — объясняет Мэл. — Это вне сети. Мы подумали, что, вероятно, это будет безопасно, пока мы разрабатываем план.
Я провела много времени с Мэлом с тех пор, как начала тусоваться с Крузом и Жнецами, но я думаю, что могу по пальцам пересчитать, сколько раз я слышала, как он говорит. И я почти уверена, что это самое большое количество слов, которые я когда-либо слышала от него за один присест.
— Достаточно справедливо. Здесь красиво, — говорю я, оглядывая старомодную кухню в фермерском стиле.
— Да, это то, к чему мы стремились, — шутит Круз.
— Мы дадим вам всем немного уединения, — говорит Фейт, хлопая своего брата по голове, за ней следуют Ксандер и Ганнер.
Мы все сидим в тишине, пока они шаркающей походкой выходят и закрывают за собой дверь.
