— Разве он не мог просто дать Дэмиену больший процент от прибыли?
Мои брови приподнимаются, впечатленные, но на самом деле не шокированные ее пониманием того, как здесь все устроено.
— Папе не нужны деньги, особенно та жалкая сумма, которую Жнецы получают от своих сделок с оружием. Рэм знал бы, что этого было бы недостаточно. Однако предлагать кого-то из наших, отдавать ее, зная, насколько она должна быть важна для Рэма и его семьи? Это значило бы для папы совершенно другое.
— И это сработало. Итак, я предполагаю, что Рэм знал, что Эмми наполовину Чирилло?
— Я могу только предполагать, что это так. Но я не уверен, знал ли он, что с Корой были связаны и другие факторы.
— Он, должно быть, знал, что Ди и Круз потеряют свое дерьмо.
— Да. Папе, у которого была Кора, это помогло только потому, что они убедили ее подписать эти документы, выставив ее виновной стороной. И если бы Кора умерла, Эмми никогда бы не узнала, что она не знала, что подписывала.
— Даже несмотря на это, все еще есть шанс, что Эмми бы ей не поверила. Я не могу себе представить, когда она не была настолько честной.
— Она не скоро станет матерью года, скажем так.
Стелла откидывает волосы с лица. — Это действительно было так плохо?
— Да, и я думаю, что то, что рассказала мне Эмми, лишь поверхностно. Кора в полном беспорядке. Наркоманка. Эмми годами несла на себе основную тяжесть этой зависимости.
— Ладно, итак… — Стелла вздрагивает, ее брови хмурятся, когда она пытается этим поставить всех своих уток в ряд. — Кора торговала для Дэмиена. Но поместьем Ловелл управляют Волки, верно?
— Правильно.
— Так, конечно, Кора не была настолько глупа, чтобы торговать на их территории?
Потянувшись за кружкой кофе, которую она мне приготовила, и которая стоит рядом с ней, я делаю глоток, пытаясь собраться с мыслями.
— Папа не позволил бы ей торговать тем же самым. У всех банд есть соглашения. Они придерживаются своих продуктов и позволяют другим заниматься их бизнесом.
— Так в чем же тогда проблема с Волками, если вы продаете разные продукты?
— Я не уверен. Папа думает, что Кора воровала. Кора, очевидно, обвинила Эмми каким-то хреновым способом, чтобы защитить себя.
— Значит, Кора предполагала, что когда она втянет в это Эмми, твой отец защитит ее?
— Да, я так думаю.
— И все это дерьмо с Рэмом было просто идеально рассчитано.
— Да. Я думаю. Черт, я действительно не знаю. Папа едва сказал «к черту все». Я понятия не имею, можем ли мы верить чему-либо, что слетает с уст Коры, а Рэм явно ненадежная сучка, так что…
— Все, что я знаю, это то, что Эмми невиновна во всем этом. И если у Волков действительно есть проблемы с Корой, тогда, в конечном счете, они пойдут за ней…
— Но они не могли, пока ты держал ее запертой здесь?
Мне не нужно соглашаться с ней. Стелла видит все это в моих глазах.
— Черт, Тео. Ты должен был просто рассказать ей все это дерьмо. Как долго бы ты позволил этому продолжаться, если бы она не нашла свидетельство о браке или Кора не пыталась покончить с собой?
— Я не мог. Она была работой.
Брови Стеллы приподнимаются. Ей не нужно говорить вслух, чтобы услышать, как она отчитывает меня.
— Я не могу пойти против приказов босса, принцесса. Независимо от того, как сильно я мог бы этого захотеть.
— Я понимаю это, Тео. Но…
— Если бы я сказал ей, она бы ушла.
— Черт возьми, у тебя все плохо, да?
Я пожимаю плечами, допивая свой кофе.
— Ты осознаешь, что независимо от того, насколько сильно она могла влюбиться в тебя, она все равно ушла бы, когда обнаружила, что ты лгал ей все это время?
— Решил, что это стоило риска. В любом случае, я ее не заслуживаю.
— Кое-что, в чем мы могли бы согласиться, — невозмутимо говорит она.
— Лжешь. Ты хотела, чтобы мы были вместе с самого начала.
— Нет, я просто знала, как сильно тебе нужно было потрахаться.
— Черт возьми, принцесса, — бормочу я, хотя не могу отрицать, что ее слова неправда.
— Факты, — заявляет она. — Проблема в том, что, судя по твоему состоянию, когда ты пришел в себя ранее, стонал ее имя с одной серьезной шишкой в боксерах, я бы сказала, что после всего этого она нужна тебе еще больше.
— Разве это не гребаная правда? Я зависим.
— Тогда тебе нужно будет придумать чертовски крутой способ вернуть ее. И, — добавляет она, прежде чем я успеваю вставить слово, — для этого потребуется много унижений.
— Отлично. Я не могу дождаться.
— Я уверена, тебе понравится каждая секунда стояния перед ней на коленях. — Она подмигивает.
— Теперь это то, с чем я могу согласиться. Я чертовски проголодался.
Качая головой, она отодвигает кофейный столик.
— В какой-то момент ей придется вернуться. И когда она это сделает, я могу заверить тебя, что она не захочет тебя, если ты все еще будешь хандрить и вонять после двухдневного запоя.
Она обходит диван и направляется к входной двери.
— Если ты услышишь от нее что-нибудь, ты скажешь мне, верно?
Она делает паузу и втягивает воздух.
— Мне жаль, Тео. Моя преданность всегда будет в первую очередь к Эмми. Если она не хочет, чтобы я тебе что-нибудь рассказывала, тогда я не буду.
— Достаточно справедливо. Ей повезло, что у нее есть ты, Стел. Я почти уверен, что у нее никогда раньше не было настоящих друзей. Присматривай за ней.
— Я сделаю это. Иди в душ. И, может быть, вытащи этот вазелин обратно… что-то подсказывает мне, что пройдет некоторое время, прежде чем ты увидишь какие-либо действия, если ты серьезно относишься к ней.
— Да, — говорю я, но это заглушается хлопком моей входной двери.
ГЛАВА 23
Эмми
Никто не усомнился в этом, когда папа и Круз появились через несколько часов после исчезновения, покрытые, как я могу только предположить, своей — или чужой — кровью.
Папа просто поцеловал Пайпер в макушку, как будто это было совершенно нормально, и исчез в их комнате, чтобы принять душ.
Это было сюрреалистично, но в равной степени успокаивающе, зная, что они оба вышли сражаться за меня.
— Ты в порядке, милая? — Спрашивает бабушка, заметив гримасу на моем лице, пока мы сидим и смотрим какое-то дерьмо по телевизору позже вечером.
— Судороги, — шепчу я.
Как и было обещано, Круз достал утреннюю таблетку. И единственной более ужасающей вещью, чем признание, что мне это нужно моему дяде, был тот факт, что моя бабушка доставила это лично. К счастью, это не вызвало никакого осуждения, только беспокойство. Она рассказала мне об этом, чего ожидать, и как только она была уверена, что я знаю, что делаю, она протянула мне стакан воды и таблетку.
