Проводя руками по его пояснице, я беру в них округлость его задницы и сжимаю так сильно, как только могу.
Он ворчит в ответ, но его шаги не сбиваются.
— Тебе бы чертовски понравилось гоняться за мной, и ты это знаешь.
— Может быть, но единственное место, где я хочу, чтобы ты была прямо сейчас — это прыгала на моем члене, а не убегала в противоположном направлении.
— О, я люблю, когда ты становишься таким романтичным.
В тот момент, когда мы появляемся перед дверью его номера, он прижимает карточку к клавиатуре и, не останавливаясь, распахивает дверь и ведет нас внутрь.
Он не останавливается, чтобы опустить меня. Он просто продолжает двигаться, пока мы не оказываемся запертыми в пределах его комнаты.
Повернувшись, он, наконец, ставит меня на ноги, но не отпускает. Вместо этого он прижимает меня к двери, длина его тела идеально совпадает с моим, гораздо более коротким.
Его глаза ищут мои, от их интенсивности у меня сводит живот, когда он пытается найти ответ на какой бы то ни было его неизвестный вопрос.
— Т — Тео…
— Тсс. — Он прижимает два пальца к моим губам, обрывая все, что я могла бы сказать.
— Эмми, я… — он сглатывает, его кадык сильно дергается, прежде чем он качает головой.
Протягивая руку, я сжимаю его челюсть, отчаянно желая сказать ему, что все в порядке. Чтобы утешить его. Сказать ему, что нам сейчас не нужны слова. Но затем он пытается снова, и все мысли вылетают у меня из головы.
— Эмми, я… я люблю тебя.
Я резко втягиваю воздух, потрясенная тем, что услышала от него эти три коротких слова, лишающих меня дара речи.
Мое сердце начинает биться быстрее, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Часть меня задается вопросом, ожидает ли он, что я скажу это в ответ. Безрассудная, глупая, романтическая часть меня, которую я всегда стараюсь держать подальше, хочет. Мои губы даже приоткрываются, чтобы сделать это. Но потом я вспоминаю все остальное. Это мелькает у меня в голове, как плохой фильм, и я проглатываю свой ответ.
Не сейчас. Во всяком случае, пока нет.
К счастью, он очень быстро дает мне повод отбросить панику, когда обхватывает руками заднюю часть моих бедер и снова поднимает меня с пола. Закрепляя их вокруг своей талии, он идеально выстраивает нас, и я стону в ответ. Обвивая рукой его шею сзади, я притягиваю его губы к своим.
Возможно, я не могу произнести эти слова вслух, но это не значит, что я не могу показать ему, насколько глубоки мои чувства к нему с каждым моим шагом.
Я целую его, свирепость этого нашего первого и последнего поцелуя объединяется в одно целое.
Скользя руками по моим голым ногам, он сбивает с моих ног ботинки, позволяя им упасть на землю, прежде чем провести своими горящими руками вверх и по моей заднице, прихватив с собой платье.
— Чертовски люблю это платье, — стонет он в наш поцелуй. — Но в нем нет ничего о том, что скрывается под ним.
— Пожалуйста, — умоляю я, бесстыдно выгибая спину от двери, давая ему пространство, в котором он нуждается, чтобы снять это с меня.
Он не пропускает ни секунды, обхватывает пальцами ткань и оттягивает ее.
Его губы снова находят мои в ту секунду, когда они проходят мимо моего лица, и он отбрасывает их куда-то за спину, когда его руки обхватывают мои сиськи, сжимая с самым головокружительным давлением.
Моя голова с глухим стуком откидывается на дверь, но я этого не чувствую, потому что Тео засовывает пальцы под чашечки моего лифчика и обнажает меня, наклоняясь, чтобы засосать мой твердый сосок в рот.
— Да, — кричу я, мои пальцы запутываются в его волосах и удерживают его на месте. Не то чтобы я на секунду подумала, что он собирается куда-то уйти.
У него было много возможностей сбежать, повернуться ко мне спиной и вычеркнуть меня из своей жизни — не говоря уже о свидетельстве о браке, — но он этого не сделал. Он возвращался снова и снова, как бы сильно я ни старалась добиться обратного.
— Чееерт, — кричу я, когда он прикусывает меня, его зубы посылают моему клитору такую сильную волну удовольствия, что я начинаю задаваться вопросом, сможет ли он заставить меня упасть от одного этого.
— Не могу насытиться тобой, Мегера, — стонет он, поворачиваясь к другой груди и проделывая с ней то же самое.
— О Боже, Тео, — кричу я, борясь между желанием наблюдать, как он наслаждается мной, и закрытием глаз, чтобы сосредоточиться на ощущении.
— Такая чувствительная, детка, — бормочет он, опуская мои ноги обратно на пол и опускаясь передо мной на колени.
Его нос касается верха трусиков-шорт, которые Калли потребовала, чтобы я надела в качестве дополнения к платью.
— Это другое, — выдыхает он, зная, что у меня определенный вкус в нижнем белье.
— Остановись, — приказываю я, и он мгновенно откидывается назад, следуя моим приказам.
Я смотрю на него долгие секунды, просто наслаждаясь его видом, стоящим передо мной на коленях.
Для остального мира он такая загадка, такой холодный, могущественный, опасный. И все же он здесь, стоит на коленях у моих чертовых ног, выполняя мои приказы. После всего, через что мы прошли, после контроля, который он демонстрировал мне снова и снова, в котором он так остро нуждается, он здесь, отдает мне все до последней унции.
Моя голова кружится до такой степени, что я действительно забываю, почему остановила его.
— Не уходи, Эм. Не делай этого, черт возьми…
Мягкая, сочувственная улыбка играет на моих губах, и я хмурюсь.
Мой прекрасный, сломленный мальчик.
— Я не уйду, Тео. Ничто, и я имею в виду ничто, не заставит меня выйти из этой комнаты прямо сейчас.
Он выдыхает, и все его тело расслабляется от моих слов. Действия говорят мне больше о том, где сейчас находится его голова, чем его слова.
Его облегчение, его надежда ощутимы.
Его брови хмурятся, когда я больше ничего не говорю. — Так почему же ты остановилась?
— Потому что, — говорю я, отталкиваясь от двери и заходя в комнату, — я подумала, что ты, возможно, захочешь взглянуть на это, прежде чем сорвать их с моего тела.
— Ч-что…
Его слова обрываются в ту секунду, когда я поворачиваюсь и показываю ему свою задницу.
— Черт возьми, — он заливается смехом, увидев свое имя, напечатанное на заднице трусиков. — Мы закажем еще такие же, — объявляет он, поднимаясь на ноги и подходя ко мне.
— Я знала, что ты их полюбишь.
— Это не обсуждается, детка. По паре на каждый гребаный день недели, просто чтобы показать любому ублюдку, который может подобраться к тебе слишком близко, что ты, блядь, принадлежишь мне, Мегера.
