Угрожающим великаном на меня надвигались Трусики Погибели! Гордый двадцатый уровень и красный череп убеждали меня в крайней, безоговорочной опасности этой хероборы. Я закусил язык — если система тут точно такая же, как и в компьютерных играх, то каюк что мне, что Бисе. Все мои удары ей будут, что с гуся вода. Что, впрочем, моя демоница и демонстрировала.
Ее когти тщетно пытались прорвать плотную ткань — та принимала остроту ее когтей, обращая ее в ничто. Бесовка чудом извернулась, избежав встречи с режущим кружевом, измученной птицей метнулась к дневнику — тот был помладше труселей на пять уровней, но менее опасным от того не стал. Толстая полоска хитпоинтов с немалым значением в графе защиты обещала нам разве только что бесполезные потуги хотя бы оставить царапину на обложке. Щупальца строк вновь явили себя народу, пуще прежнего извиваясь в желании уловить юркую цель.
Импровизация разводила руками, говоря, что на одной лишь удаче в этот раз у меня не получится выехать. Обхватив изрядно подколотый мной авось, она говорила, что отныне мне на него полагаться не стоит.
Я облизнул высохшие губы: стоять на месте, когда твою подручную самым наглым образом хотят захентаить, — не лучшая затея. Характеристики и способности, что я до того разглядывал у врагов в первую очередь, теперь не играли никакой роли — для меня они будут запредельны. Настал черед той графы, которой я избегал долгое время — особенности.
Я ринулся Биске на выручку. Топнул ногой и разделился надвое со своей тенью — в самоубийственной атаке та устремилась в объятия трусиков. Не ожидав такого подарка, они на миг застыли на месте, позабыв про демоницу. Я же читал, впитывая в себя каждую строку, будто от этого зависела моя жизнь.
От этого зависела моя жизнь!
Трусики Погибели.
Не ожидали увидеть ничего подобного в своей жизни, правда? Лучше не попадаться в их страстные объятия — говорят, они впитали в себя весь жар своей обладательницы.
Иммунитет: ко всем видам огненного урона, к физическому урону. Получают критический урон при воздействии астрального и космического урона…
С атсралом, как и с космосом у меня пока еще ничего не заладилось, ползем дальше. Про дневник я даже смотреть не стал — чуял, что в описании там окажется что-то в точно таком же ключе. О, а это что за интересная особенность? Босс.
Не зря труселя таскали на себе значок черепа. Мозг лихорадочно закрутился — ему было трижды тяжело отбиваться от все новых и новых атак и переваривать всю ту дребедень, что звонкой монетой валилась в голову.
Это же босс, кричала самая смелая из догадок, игнорируя пищащие голоса остальных. Босс, понимаешь? Чему нас всегда учили компьютерные игры? К тому, что босса следует побеждать не пустым закликиванием, а в первую очередь — головой.
Головой я встретил пока только излишне назойливый листок, решивший осыпать меня ворохом детских, ничего не значащих, по наивному глупых вопросов. И почему Майя была столь богата на выписывание всех своих чувств? Как будто, окажись наоборот, мне бы сейчас было легче…
Особенности:
Слепой — это трусы, у них нет глаз!
Страстный — применяет первую способность на каждом, кому не посчастливится оказаться рядом, или всем, чего коснется.
Перенасыщение — получают фатальный урон сразу же после того, как будет поглощено достаточно материи.
Механика, вторила мне все та же догадка. Паттерн и много еще других очень знакомых, умных слов. Я попытался мысленно воззвать к интерфейсу и вызвать подобную графу, закрываясь дьявольской защитой от желания труселей перекусить меня напополам, но интерфейс лишь выдал, что подобная строка не найдена. Надо же, а я-то думал, что научившись взывать к своему ясночтению, почти способен на что угодно…
Поползем иным путем, нормальные герои всегда идут в обход!
Ага! Пусики Трогибели у нас не простые, они у нас с подвохом. «Жаркие объятия» не обещали попавшему в них ничего хорошего — за данной способностью должен был следовать «страстный укус». Бантик клацнул челюстями, будто говоря, что он тут только для этих целей и нужен, а ты как думал?
Я никак не думал, искал лишь то, что можно полезного извлечь из этой информации. Третья способность была добивающей и помечена красной — любой, попавший под ее влияние, тотчас же становился извечным обладателем — нет, не трусиков, но адских пучин. Впрочем, она срабатывала только в том случае, если был проведен тот самый захват.
Стоп! А не это ли как раз то, что мне нужно?
— Биска, брось биться с трусищами!
— Я бы была очень рада! — отчаянно взвыла она, не скрывая ужаса. Я обратил на нее взгляд — огромная разинутая пасть собиралась поглотить ее вместе с потрохами. И лишь копыта и руки с взбухшими от натуги мышцами не давали ей окончательно и позорно сгинуть.
Я грязно ругнулся, бросаясь ей на помощь. Кружева вспорхнули, обещая оставить на мне еще с два десятка порезов. Шрамы украшают мужчину, суховато отозвался во мне голос моей бывшей, будто предлагая прыгнуть с головой в эту самую мясорубку прямо сейчас и без особых размышлений.
Ага, обязательно, как-нибудь в следующий раз. Вместо этого я отскочил назад, прямо перед носом у дневника — тот, почуяв скорый обед, вновь решил опробовать свой трюк с петлей и строками. На этот раз я оказался проворней — извернулся. Тень нырнула в мою руку, заливая ее тьмой до отказа. Я схватился за предложение, резко дернул его на себя — дневник возмущенно зашелестел страницами, захлопал обложкой, но это ему не помогло. Словно ковбой, размахнувшись, я швырнул получившуюся веревку в сторону демоницы — строки обхватили ее поперек тонкого туловища.
— Ты что вытворяешь? — испуганно завопила она, но я счел, что могу не отвечать. Резким рывком выдернул ее прочь, спасая от неминуемой гибели: голодная пучина, лишившись добычи, обиженно заголосила, подалась следом. Черт, придется все снова делать самому! Я вогнал в себя немалую долю сатанинских сил — все, что мне требовалось, так это хороший толчок. И немного удачи. Я слезно взглянул на импровизацию, выпрашивая тот самый авось еще на мгновение, и она не устояла перед моим взглядом.
Только бы, пока я проворачиваю свою махинацию, Биску не сожрали…
Слова стрелами взметнулись из-под обложки. Оборачиваясь клинками, заглавные буквы спешили на встречу со мной, мечтая впитаться в податливость моей плоти. А вот шиш им и с боку тот самый зубастый бантик!
Я прыгнул, закружившись вихрем не хуже того тасманского дьявола из мультов лохматых девяностых. Едва прокалывая кожу, печатные литеры разлетались прочь, почти не оставляя на мне и царапины. Тройку буквиц я бы прихватил — страшно уж хотелось припечатать непечатное…
Взявшиеся за старое отростки строк получили от меня пару затрещин — кто сказал, что нельзя хорошенько врезать книге? Уцепившись за них, я обеими ногами впечатался прямо в приветливо раскрытые передо мной страницы. Мерзко захрустел корешок, носки ботинок с противным скрипом, оставляя кроваво-красные ошметки грязи, заскользили по бумаге.
