Сейчас же рядом с ней шагал самый настоящий мужчина.
Эльфианин был жив. Он выполз из автомобиля, вытащил пистолет, но я выбил его пинком из рук.
— Он все равно был не заряжен, — будто оправдываясь, кашляя кровью, проговорил мерзавец.
— Кто ты?
— Большая ли теперь разница?
Я посмотрел на его живот — быть может, пуля и не достала поганца, а вот что-то другое процарапало ему брюхо. Скверная рана. Врачом я никогда не был, но если ему не оказать помощь, умрет в течении получаса. Он прав: теперь не такая уж большая разница, кто он таков и как его зовут.
— Больно-то как, а? Будто все кишки внутри переворачиваются. — Он зажмурился, стиснул зубы, вновь усмехнулся. — Знаешь, мне заплатили за тебя с обеих сторон.
— Кто заплатил? — хотелось наступить ему ногой на грудь, но я решил не усугублять его страданий. Он и без того умирал — через интерфейс я видел, что он на пороге смерти.
— Не знаю. Деньги приходили через посыльных, как и письма.
— Интересно, кто же решил заплатить за мою смерть дважды?
— Смерть? — Остроух рассмеялся, но тут же закашлялся, застонал от боли, схватился за живот. — Убить тебя хотел только один. Второй желал, чтобы я попридержал тебя пару дней, а потом выкинул где-нибудь на въезде в Петербург.
— Вторые заплатили больше? — Я не желал разменивать драгоценное время на пустую болтовню, а потому спрашивал то, что интересовало больше всего. Алиска оперлась на мое плечо, осторожно выглядывая из-за него. Уха касалось ее горячее, почти огненное дыхание.
— Нет. За твою смерть платили едва ли не в два раза больше. Но мне же хотелось посмотреть, почему же тебя хотят так сильно заполучить живьем? Если бы ты оказался простым изнеженным мальчиком-с-пальчик, я бы дал Францу возможность убить тебя сразу же, как только использовал усыпляющий свиток.
Ага, так вот оно, значит, что было. Учтем, запишем и запомним.
Он исповедовался передо мной, будто надеялся на отпущение грехов.
— И к тому же… проживи ты на два дня больше, чем положено, ничего бы не изменилось. Даже лучше — я мог бы продать твою жизнь во второй раз.
— Ты что-то слишком разговорчив, — пожевав губы, бросил ему.
— О, я надеюсь получить плату и с тебя. Я тебе информацию — ты же уже на крючке! — а ты убьешь меня. Быстро, сразу и безболезненно. Я ведь не дурак. Вряд ли сюда прикатит карета скорой помощи. Кажется, я исчерпал лимит своей удачи за эту жизнь, да?
Я кивнул ему вместо ответа, но никаких обещаний не давал.
— Слушай. — Он тяжело задышал. Теперь каждое слово давалось ему с немалым трудом. Первый шок уходил, приходила вторая боль — еще более страшная, чем та, что уже была. — В моей машине лежит сумка. Там… все. Ключи, адреса моих квартир, время для встречи с посыльными.
— Не так уж и много ты хочешь заплатить за легкую смерть, — буркнул я и указал на остов его машины. — Мы бы нашли все это и без твоих подсказок.
— Ты прав. Но есть кое-что еще… — Он вытащил из кармана клочок бумаги, на миг сжал его в ладони и тут же показал мне. То, что еще недавно было запиской, магическим фокусом обратилось в перстень. — Вор украл это у одного из посыльных. Согласись, ты бы никогда не придал значения списку покупок, верно?
Я выпрямился, закусил губу. Убивать, когда борешься за свою жизнь, не так уж и сложно, но добить умирающего оказалось едва ли не выше моих сил. Совесть, давно страдающая от дыр, хихикала и вопрошала: «Чем он отличается от убитых тобой кошкодевочек? Чем он лучше тех же Глыбы, Шкуры, здоровяка?»
Я не знал. Ждал, что сейчас эльфианин потребует платы и, широко раскрыв глаза от ужаса и боли, скажет, что я обещал.
Я ему ничего не обещал.
— Дай я, — попросила вдруг Алиска, и в ее глазах мелькнул азарт хищницы. Ничего не говоря, лишь кивнул в ответ.
Глава 24
Ибрагим колдовал у автомобиля. В багажном отделении нашлось все — и инструменты, и даже какая-то пара запасных деталей. Едва завидев меня, старик развел руками.
— Не заводится, барин. Как обратно-то нам ехать? Вот-с… чиню.
Я кивнул, соглашаясь с его доводами, прекрасно осознавая, что случилось на самом деле. Биска, привалившись спиной к ржавому боку машины, тяжело дышала. Больше всего она походила на загнанную лошадь. Подняла на меня взгляд исподлобья, недобро оскалилась.
— Эксплуататор!
Я ее не слушал. Облизнул высохшие губы, вновь решил применить демоническую хватку. Не так грубо, как до этого — лишь в полсилы. Демоническая скверна побежала по венам, заставляя обе руки посинеть. Пальцы держались где-то на грани того, чтобы заостриться, стать когтеобразными.
Я положил ей руку на волосы, но она зло скинула ее своей, будто мои прикосновения были ей противны. Зажмурившись — то ли от боли, то ли от усталости — привычно потерла свои рога.
Ее тело уродовали полосы шрамов — на руках, ногах, животе. Уверен, что и спине досталось тоже.
— Эксплуататор! — снова огрызнулась она, на этот раз куда злее, чем прежде. Не слушая ее, не обращая внимание на слабое, но сопротивление, я поднял ее с земли: трюк с демонической хваткой сработал. Наконец-то я мог касаться ее точно так же, как в адских пучинах.
Она казалась мне совершенно невесомой и по-детски смешной. Дула губки и пухлые щечки, не желая отпускать свою обиду. Ее когти слабо царапали мне спину, сама же она скалила зубы, будто собиралась укусить.
Я знал, что не укусит.
— Все закончилось, — горячо шепнул ей на ухо. Она вдруг поправила мешавшую прядь волос, снова закрыла глаза — на этот раз уже от усталости. Наверно, она вытащила из себя все, что только могла, и только ее необузданности я обязан тем, что остроухому поганцу не удалось улизнуть.
Вместо того что укусить, она вдруг зарылась лицом в мою грудь, обхватила свободной рукой за шею. Ей хотелось, чтобы я держал ее — держал как можно крепче и ни за что не выпускал.
Куда я шел? И сам не знал. Глубины леса будто манили меня, дразнили любопытство. На деле же хотелось отыскать маленький, укромный уголок, где можно было бы укрыться — не от всех, лишь от внешнего мира.
— Ты не один. — Голос Алиски прозвучал, будто набат, у меня за спиной. Я обернулся, увидел, как сверкнули зеленые лисьи глаза. Почуял, что под ее взглядом не могу сделать и шага.
Сцена 18+ по ссылке — #266811/2405042
* * *
Петербург приветствовал будущих офицеров фанфарами. Трубачи не щадили глоток, жонглеры — рук и куриных яиц. Полногрудые девицы, разодетые как на подбор, бросали томные взгляды на знать: сливки общества и молодую надежду нации.
Один за другим, не умолкая тревожными гудками, прибывали автомобили. Каждый род как будто хвастался друг перед дружкой — не шириной, так длиной. Позолота, блеск начищенного хрома, округлые крыши, сверкающие белизной шины колес. Черти, сидевшие в двигателях, рычали моторами и будто тоже были горды — если не тем, что им выпала честь возить столь знатных людей, так хотя бы самими собой.
