У меня же со вчерашнего вечера гудело в голове. К Ибрагиму из леса мы вышли довольные, облепленные с ног до головы еловыми иголками, листьями, травинками. Страсть друг к дружке заставила нас забыть о таких мелочах, как стремящиеся вонзиться в самый неподходящий момент и в самые неподходящие для того места шишки.
В задницу, например…
Биске не понадобилось даже моего слова — удовлетворенная, она сама нырнула в автомобиль, я же сделал вид, что копаюсь в двигателе, который почти сразу же завелся. Кондратьич же только почесал макушку, немало дивясь моим способностям механика.
Документ подавали в жуткой спешке и почти в самый последний момент. Ибрагим, старый чертяка, хитро ухмыльнулся, когда увидел сидящую в приемной старушенцию, гордо заявив, что она — как раз его клиент и что он сейчас все решит.
Я был ему благодарен: эти две маленькие бестии высосали меня за ночь досуха. Сейчас мне хотелось только спать, Алиска же сладострастно жмурилась где-то в толпе. Глазами я выискивал Майю — почему-то хотелось видеть ее на этом цирке надменности больше, чем кого бы то ни было.
Девчонки не было — видать, выходка очень дорого ей стоила.
— Гляди внимательно, барин. С этими вот учиться-то будешь, да. — Старик кивнул на собравшихся неподалеку парней. Разодетые по последней моде, они будто сейчас готовы были взять галстуки в руки и броситься с ними на модные баррикады. Такие офицеры, подумалось мне, а атаку не ходят…
На меня смотрели, не скрывая своего раздражения, а кое-кто и вовсе, кажется, был бы рад, не появись я тут. Стиснул лежащее в кармане кольцо — ничего, ребятки, дайте мне денек-другой отдыха, и тогда точно станет ясно, кто где срать ходил…
Я смотрел на них во все глаза, двинул в общую толпу полным ходом, читая каждого.
Морозный маг, природный чародей, проклинающий — из классов можно было составить целый словарь. Какой-то зоопарк героев, будто в таверну доты заглянул — и хорошо бы на интеллект.
В меня вдруг врезались, чуть не сбив с ног. Столкнувшийся со мной парнишка был безобразно толст и невысок. С его носа в тот же миг соскочили очки, чуть не попали под чужой ботинок — он успел их убрать едва ли не в последний момент.
Он покачал головой, поднимая на меня взгляд, и вдруг по-доброму, как старому другу улыбнулся.
— Рысев! Ты ли это?
— Ну я, — довольно неопределенно буркнул. Толстяк же, оказавшись на ногах, вцепился в мою руку. Затряс ее, словно в надежде оторвать.
— Я рад, я так крайне рад, что вы живы, Федор! — не перестав делать шейк моей ладони, продолжил он. — Едва я узнал, что случилось с вашим отцом… что стало с вашим поместьем… Поверьте, Федор, вся наша семья пришла в ужас. Вы мне верите, Федор?
Я чуть кивнул ему в ответ. Толстяк обладал каким-то страшным магнетизмом. Надоедливый, занудный, раздражающий, он тем временем не отталкивал от себя, а как будто наоборот. Я глянул его сквозь призму ясночтения — все встало на свои места: жиробас проседал по всем характеристикам, кроме харизмы. В нее он залил какое-то бешеное количество очков, а ведь немного усилий над собой и силы воли…
Класс — писатель. Я задумчиво потеребил подбородок. Писатель-офицер? И что же он будет делать на поле боя? Читать противникам стихи? Петь баллады храбрости своим солдатам? В какой-нибудь эрпэгэшке это наверняка бы зашло на ура и не вызывало вопросов.
Здесь же вызывало.
Мне с огромным трудом удалось вернуть руку из его почти мертвой хватки. Он нисколько не обиделся, лишь утер нос пальцем. На голове вились рыжие волосы, по щекам бежала россыпь некрасивых веснушек. Харизматичный уродец — мало ли мир знал таких парадоксов?
— Разъедини их хоть сотней верст, а они все равно сойдутся, как два поезда!
Щеголеватый парнишка был не очень хорош в сравнениях и наверняка мог поучиться у толстяка. Тот же поправил на носу очки, а улыбка из широкой стала совсем уж невообразимой, будто в самом деле собиралась покинуть пределы и без того немаленького лица. Не знаю, как там с сочинением и складыванием слов в предложения, а вот уж радоваться мой новый знакомец точно умел.
— Федор, Леня, приветствую. — Щеголь сдержанно пожал наши руки, понимающе похлопал меня по плечу. — Все, как мы мечтали в наши юные годы, вышло, верно? Вместе закончим школу, вместе попадем в офицерский корпус. Не скажу, что из нас выйдут отменные солдаты отечества, но давайте приложим кучу сил, чтобы она гордилась нами и…
Его вдруг толкнули. Не ожидав подобной подлости он чуть не рухнул наземь. Позади нас стояла процессия из пятерых парней.
— Гордиться вами сможет разве что грязная уборная — потому что еще никогда не видывала подобных куч. Даже если вы не сделали там своих дел. — Высокий статный блондинчик мог посоревноваться со мной в телосложении. Красивый мундир, прилизанная прическа, пока еще декоративный кортик, болтающийся в ножнах…
Его друзья были ему под стать.
— Чего тебе надо, Орлов? — мрачно пробубнил толстяк. Блондинчик не замедлил ему ответить, ухватил парнишку за пухлую щеку.
— О, а это же наш земной шарик Дельвиг! Уверен, что…
Я наотмашь рубанул ладонью мерзавчику по руке. Встрепенулись его дружки, словно готовые в любой момент намять мне бока. Я облизнул губы — быть может, днем мои демонические силы и страдают, но, уверен, сумел бы обойтись и без них.
Орлов же отстранился, глянул на свою руку, как на чужую. Будто мой удар сумел замарать ее настолько, что она стала ему противна. Его лицо сменило не одну гримасу, а внутри блондина играла самая настоящая гамма чувств. Он вдруг глянул куда-то вдаль и лишь развел руками, картинно улыбнувшись.
— Прошу простить мою дерзость, господин Рысев. Прошу прощения, что вел себя бестактно. Правда, я не уверен, что…
— Уверен, не уверен — ты какие-нибудь другие слова знаешь? — Я ухмыльнулся, переходя в словесную атаку. Сдержавшийся в прошлый раз Орлов вдруг запунцовел, к подобным ответам, а точнее, вопросам он точно не привык.
— Еще свидимся, Рысев. Уверен… — Он вдруг осекся, вновь произнеся это слово, и стал похож на вареного рака. — Твою никчемность вышвырнут отсюда, словно шелудивого пса. И будь… знай, что я приложу к этому немало усилий!
— Не забудь по дороге сменить портки. Лакеи-то, поди, привезли запасные…
Недоуменные взгляды моих товарищей незамутненно намекали, что я если и не веду опасную игру, то хожу по очень тонкому льду. Мальчишка оказался сильнее, чем я думал, и не дал волю чувствам. Что ж, я не я, но мне еще не раз придется перекинуть словечком с этим мерзавчиком, будет время.
Не великолепная пятерка удалилась, а я же провожал их взглядом.
— Орлов как был последним мерзавцем, простите, так им и остался, — высказал свое мнение щеголь.
— Да уж… ничуть не изменился. — По телу Лени пробежала мелкая дрожь, будто паршивка-память подкинула ему не самое приятное из своих закромов. — Ты-то как, Евгений? Расскажешь?
