— А сейчас? — Я надкусил пирожное, что приятной сладостью таяло во рту. Честно признаться, предпочел бы подобное отдать девчонкам, а сейчас навернул тарелку гречки или борща, но жаловаться не приходилось. Лишь бы только не урчало в животе.
— Сейчас я даже не знаю, что и думать. — Друг развел руками, выражая крайнее недоумение. Я утер рот салфеткой, слыша, как внутри головы на шпагах дерутся два желания: рассказать все и не говорить ничего. Беспощадно. Будто два злейших врага, они осыпали друг дружку одним ударом за другим. Острота их аргументов желала родиться словами на языке.
Мне вспомнилось, как едва я вышел в туалет и меня подкараулил Орлов вместе со своей сворой. Господин Неуверенный получил от меня вместо внятных ответов свою отметину. Не такую красивую, как ему хотелось бы, но уж чем богат.
— А может, — одухотворенно выдохнул Дельвиг, — это она? Прекрасная нимфа, фея снов?
Толстяк не шутил, но говорил как-то уж чересчур восторженно. В его глазах плескалась неподдельная, неизбывная радость за меня. Однако. Никогда бы не подумал, что такие люди бывают. Если Евгений, как и остальные, давил в себе пусть легкую, пусть дружескую, но зависть, этот не ведал угрызений собственной никчемности. Как будто бы наоборот — мой успех давал ему новые силы для будущих свершений.
— О, если так, то, думаю, наш друг хотел бы сохранить ее имя в тайне. По крайней мере, до ближайшей практики.
— Практики? — Я чуть не поперхнулся. Парень же в ответ лишь повел плечами.
— Ну да, ты разве забыл? Практика же. Не знаю, как тебе, но нам всем выдадут по лицензии сразу же после того, как мы отучимся хотя бы неделю. А потом мы должны будем показать умение командовать и пользоваться обретенными нами навыками.
— Туда обязательно приводить своего слугу? — Я уже начал подозревать, что моя выходка желает выйти мне боком. Ну в самом деле, что я сделаю? Буду показывать на пустое место и кричать, что вот тут, прямо перед ними, стоит сама дочь Сатаны Бися, просто они ее не видят? Не инквизаториев же мне с собой тащить. Да и как посмотрят на меня другие, вызнав, что я якшаюсь с чертями?
— А то как же. Обязательно. — Дельвиг сыто откинулся на спинку стула, на мгновение прикрыл глаза. По всему было видно, что толстяк был бы не прочь вздремнуть часок-другой где-нибудь в более спокойной обстановке.
Попадос.
Ладно, отчаиваться пока еще слишком рано. Авось потрясу на эту тему Кондратьича, в его седой голове завсегда какое-нибудь решение, да найдется.
Тревожный свист, словно нож, вспорол умиротворенный гомон мирских звуков. Задергался испуганный Дельвиг, привстал Женька, я последовал его примеру, разом обратившись в слух и зрение.
Мальчишка, разодетый в потрепанную жилетку и кепи, бежал со всех ног. В глазах плескалось самое что ни на есть настоящее отчаяние. Последние силы покидали мальца, заставляя его сбавить ход. То и дело перебиравшие по воздуху худые руки стискивали зеленую, полную чего-то мутного бутыль.
Словно духи возмездия, за парнем спешили Белые Свистки. Нещадно и беспощадно настигали его, угрожая поймать за шиворот в любое мгновение.
Наверное, местный воришка, подумалось мне. Сразу же вспомнилось, как его побратим по ремеслу вытащил у меня тогда жалкие крохи денег и заветную, добытую в самых недрах ада бумагу. Это потом я уже узнал, что украсть ее невозможно, но тогда знатно перетрусил.
Мальчишка был словно прокаженный. Ступавшие на его путь обыватели спешили прочь, разодетые в платья дамы хватались за шляпки, прижимая к себе миниатюрные, будто родом из новомодного бутика, сумочки. Мужчины и рабочие вместо того чтобы задержать сорванца, стояли в каком-то немом оцепенении. Словно каждый думал, что не ему выпала быть героем сегодняшнего дня, а кому-то другому.
Кем-то другим оказалась кошкодевочка-разносчица. Любопытная, как и все кошки на свете, она вынырнула из своей подсобки на второй по счету свист. Мальчишка врезался в нее, будто грузовой состав, повалил с ног. Грязно ругнувшись, попытался удержать равновесие, но потерпел фиаско. Умирающим лебедем вскинув руки, он отправился на немилосердное свидание с землей. Бутыль из его рук выскочила, цокающее заскакала по мостовой, чтобы через мгновение глухо лопнуть под колесами проезжавшего мимо автомобиля.
— Берегись! — Женька, почуяв неладное даже раньше моего ясночтения, толкнул меня в сторону, опрокидывая на стулья. Не знаю, чего в нем было больше — неизбывного ужаса, дикого мужества или глупой самоотверженности, но он бросился прикрыть своим телом так и не вставшего со стула Леню.
Яркая вспышка тотчас же ударила по глазам. Еще минуту назад погруженная в тщету мирских забот улица тотчас же окунулась в хаос отчаянного страха. Заголосили девицы, заохали мужчины, неустанно, будто в этом был весь смысл их жизни, смешно надувая щеки, дули в свистки полицейские.
Это не спасло.
Взрыв был беззвучен. Волной жара он поднялся над нами, прокатился по спинам, норовя нырнуть пламенем под рубахи, опалив волосы. Я стиснул зубы, закрыв глаза, будто это в самом деле могло спасти.
Первым, что попалось мне на глаза, едва я вновь оказался на ногах, был тот самый убегавший воришка. Мальчишка безжизненно лежал ничком; под сорванной рубахой несчастного набухал сильнейший ожог. Кошкодевочке, на чьи ягодицы я засматривался пару минут назад, повезло не больше: несчастную посекло осколками битого стекла. От одного только взгляда на нее меня замутило.
Автомобиль металлической мертвой тушей лежал, перевернутый на крышу, перебирая все еще вращающимися колесами по воздуху, будто норовил отвезти хозяев на тот свет, прямо в объятия кровожадной смерти.
Еще мгновение, и мне показалось, что я смогу увидеть ее прообраз воочию. Чертята, что сидели в электрических приборах и спали в фонарных столбах, пробудились разом — любопытные, они смотрели из своих узилищ, потирая крохотные ручонки, будто говоря: ага, так-то вам, христианские души! Будете знать, как нашего брата взаперти держать!
Помимо смерти я надеялся увидеть здоровенного, под два этажа, громадного черта. Чтобы все при нем — и копыта, и рога, и пламя из пасти.
Но вместо его заметил лишь вытянувшийся столб мутной переливающейся воды. Она блестела прозрачной слюдой, была текуча, будто чернила. В ушах у меня стоял самый настоящий звон, заглушающий все и вся. Ничего не понимая, я задержал на воде взгляд.
Никса, подсказало мне ясночтение. Водный демон. Агрессивна.
Водяной столп булькал, переливался, спешил облечь себя в форму хоть и не высокой, но до осатанения злой девушки.
Про эту точно можно было сказать, что волосы водопадами спадали на плечи. Девчоночья фигурка исходила паром, будто обещала вот-вот растаять на солнце.
Словно приросшая к своему месту, она нелепо озиралась по сторонам, точно не знала, что делать. Я шаг за шагом, успокаивающе выставив перед собой руки, приближался к ней.
Жека, едва слезший с туши Дельвига, корчил мне жуткие рожи и разве что не рвал на себе волосы. Я не слышал его бессловесных причитаний, но мог поклясться, что он едва ли не умолял меня сдать назад, не играть в героя и не лезть.
