– Дедушка, это мисс Брайт, – моя знакомая, которой я стараюсь помочь. И возможно, ты сумеешь помочь нам. Могу я привести ее на Грейт-Ормонд-стрит после службы?
Прежде чем я успела возразить, пожилой мужчина взмахнул рукой, унизанной кольцами, как будто он запустил пальцы в сундук с сокровищами.
– Мы привечаем всех гостей, – сказал он. – Рад познакомиться с вами, мисс Брайт.
Он кивнул нам обоим и быстро двинулся вперед, остановившись в нескольких ярдах от нас перед неким другим существом в роскошном парике.
В спертой атмосфере часовни, наполненной запахами тел, волос и духов, к которым примешивались запахи пота, мускуса, цветочной отдушки и табака, я ощущала, как нарастает головокружение и желание оказаться подальше отсюда.
– Вы что-нибудь выяснили с прошлой недели? – тихо спросила я у доктора Мида.
Он достал из сюртука бумаги Клары, обернутые голубой лентой.
– Я принес меморандум, чтобы показать его управляющим и спросить, не помнит ли кто-то из них человека, забравшего вашу дочь. Видите ли, забирают очень немногих детей – примерно одного из ста, поэтому не приходится запоминать множество женщин. С одной стороны, это очень печально, а с другой стороны, такое обстоятельство может оказаться удачным для нас.
Я взяла бумаги, от которых пахло пылью и стариной, и провела пальцем по единственной понятной мне части: цифре 627. Я даже перевернула лист, как будто слова могли внезапно обрести смысл.
Кто-то еще подошел к доктору Миду и заговорил с ним. Если бы мы были в таверне, в мясной лавке, в его или моем доме… но здесь мы с таким же успехом могли стоять посреди Стрэнда. Я спрятала за спиной руки без перчаток, пока он обменивался любезностями с женщиной, стоявшей перед ним. На этот раз он не представил меня, а она не стала спрашивать. Она была высокой, бледной и элегантной, с гибкими руками и волосами пшеничного цвета под шляпкой. За ее спиной возникло какое-то движение, и секунду спустя по другую сторону деревянной балюстрады передо мной вышла маленькая девочка. Ее большие темные глаза пригвоздили меня к месту, и я вспомнила, что раньше уже видела эту девочку в кремово-желтом платье, выпрыгнувшую из кареты. Мне хотелось сказать, что мне нравится ее платье, или спросить, как ее зовут, но выражение ее лица вдруг стало скрытным, и я замерла от удивления, когда она сунула руку в кармашек на талии и достала забавное крошечное существо, какого я никогда раньше не видела. У него была плоская головка и морщинистая шея, вытянутая из-под твердого зеленовато-коричневого панциря с таким причудливым узором, как будто кто-то нарисовал его. Я могла бы принять его за игрушку, если бы в этот момент оно не втянуло под панцирь свою голову и когтистые лапки. Мой рот приоткрылся от изумления. Девочка убрала существо обратно в карман, и уголки ее губ изогнулись в лукавой улыбке, предназначенной только для меня. Я невольно улыбнулась в ответ.
– Пошли, Шарлотта. – Ее мать, не заметившая нашего безмолвного обмена впечатлениями, положила руку ей на плечо. На ее пальце сверкало кольцо с рубином.
– Очень рад был встретиться с вами, миссис Каллард, – сказал доктор Мид.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл его слов. Воздух загустел, как гороховый суп, и мои мысли ворочались вяло и медленно. Женщина с девочкой прошли вперед; я еще видела их платья, мелькавшие в толпе, и их головы – темную и светлую. Потом они прошли в задний ряд, и их лица скрылись за шляпами и париками.
Я выронила сверток с бумагами, и доктор Мид наклонился поднять их.
– После службы мы отправимся домой к моему отцу, он живет на Грейт-Ормонд-стрит, в нескольких минутах ходьбы отсюда, – сказал он. – Разумеется, там будут управляющие и покровители госпиталя. Я сам вчера заходил к нему домой, но он ужинал у известного хирурга. Он до сих пор работает, в восемьдесят лет! Можете ли поверить этому? Я сказал ему: «Дедушка, меня бы не удивило, если бы кто-то чихнул на твоих похоронах, а ты бы восстал из гроба и прописал ему микстуру».
Доктор Мид улыбался, но я не слушала его.
– Кто это был?
– Кто?
– Женщина, с которой вы только что говорили.
– Миссис Каллард. Вы знакомы с ней?
– Нет. Это ее дочь?
– Да, Шарлотта.
– И она… она замужем?
– Она овдовела несколько лет назад. Ее муж был моим другом.
Я думала о лукавой улыбке ребенка, о ее темных глазах. Может быть, ее волосы на солнце отливают рыжиной?
– Как его звали? – прошептала я.
– Дэниэл. У него была интересная работа: он торговал костью. Кажется, слоновой костью… Нет, вспомнил – это был китовый ус. Ах, вот и священник. У вас есть список гимнов?
Я почти не помню, как прошла служба. Каким-то образом я досидела до конца, хотя это было нетрудно, поскольку я чувствовала внутреннее онемение, и все проповеди и гимны прошли мимо меня. Целый час я могла думать только о трех вещах, снова и снова, сразу и попеременно. Дэниэл был женат. Это была его жена. А с ней была моя дочь. Она была подходящего возраста и роста, с темными глазами и волосами, как у меня. Ее мать была светловолосой и постарше меня. Даже старше, чем Дэниэл, которому сейчас было бы двадцать пять или двадцать шесть лет. Она называла свою дочь Шарлоттой.
Я смутно осознавала прикосновение руки доктора Мида к моей руке; люди вокруг начинали подниматься со скамей и направлялись к выходу. Должно быть, он что-то говорил, но я не слышала его; мои глаза застилала пелена, в ушах шумело, движения были медленными и скованными. Я вся застыла, как та дохлая собака на Флит-ривер.
– Мисс Брайт!
В документах было сказано, что Клара вернулась ко мне на следующий день после того, как я родила ее. Возможно, Шарлотта была дочерью Александры Каллард, и мы родили дочерей почти одновременно. Но Дэниэл был блондином, как и она, с волосами песочно-желтого цвета и светлыми глазами. В Олд-Бейли-Корт было много рыжеволосых детей, а один из них выделялся, как ворон среди голубей, смуглой кожей и угрюмым лицом. Говорили, что отец бьет его.
– Мисс Брайт!
Часовня почти опустела, не считая нескольких женщин, болтавших и поправлявших свои парики, и группы мужчин, стоявших вокруг дедушки доктора Мида, словно горделивые павлины. Детей вокруг не осталось.
– Мисс Брайт!
Я вздрогнула и вернулась к жизни. Доктор Мид с тревогой смотрел на меня.
– Вам нехорошо?
Я вскочила с места, едва не столкнувшись с ним, и стала осматривать часовню, поворачиваясь так, чтобы осмотреть каждую скамью и каждый уголок, задирая голову, чтобы увидеть галерею. Потом я побежала к выходу, держа чепец в одной руке, а другой придерживая плащ на шее.
