Как гоблин дёрнул рукой, и как кнут, взвившись с пола, полетел в мою сторону, я даже не заметил. Просто через несколько секунд грудь взорвалась болью, и меня согнуло, отбросив на полметра.
Плюхнувшись на задницу, я снова увидел перед глазами багровый отсвет, словно от аварийной сирены. Что-то мне уже не нравится Параллакс.
— Ты, урод… — сидя на полу, я коснулся груди и удивлённо стал рассматривать кровь на пальцах.
На груди была неглубокая рассечённая рана, но она на глазах стала затягиваться. Несколько секунд, и снова мои рёбрышки целые, белеют девственной худосочностью.
А вообще, в реале я был помощнее. Всё-таки папаня заставлял всё детство следить за формой, и вбил эту привычку в подкорку.
Надо мной нависла тень, и гоблин нагло упёр рукоять кнута в мой подбородок, приподняв его. Заглянул в глаза, потом повыше, словно что-то читал на моём лбу.
— Дитр навун… — он прищурился, потом скривил губы, пытаясь произнести незнакомое слово, — С-са-а-ан-ни-а… Санниа!
— А? — вырвалось у меня, — Ну да, Саня…
Я шлёпнул себя по лбу, но ничего, кроме склизкого пота, не ощутил. Где он это прочитал?!
Так-то по-хорошему надо бы уже вскочить и отвесить ему неплохой хук слева, прямо в ухо с серьгой-гарнитурой. Ну, он же не сильно крупнее меня — ростом чуть пониже, только в плечах пошире.
Но тут в пещеру прошёл ещё такой же гоблин, только с огромным чёрным ирокезом на башке, и в круглых сварочных очках. У этого урода выпирал огромный живот, на котором клёпанная бронь едва стягивалась.
На поясе у панка висел уже не меч, а самый настоящий бластер — больше я никак не мог назвать эту бандуру, напоминающую пистолет со светящейся колбой вместо дула.
Когда новоприбывший повернул лицо ко мне, тряхнув ирокезом, в его очках заёрзали шторки, спиралью вытянувшись из дужек к центру — словно сфокусировался. В центре линз засветились красные огоньки.
— Ниандар мандар шпинг! — он довольно осклабился, разглядывая меня механическими зрачками, и даже облизнулся, — Шпинг мандар, хо-хо-хо!
Я попятился, скользя на пятой точке. Какой ещё мандар-шпинг, вашу виртуальную мать?!
Это что за мобы такие?!
Так, где там эти ботаны?
— Теодо-о-ор Богданови-и-ич! — заорал я, поворачивая голову направо и налево.
«Ыч! Ыч! Ыч!» — унесло эхо мой крик по пещере.
— Хвага горр ханун? — панк переглянулся с лысым, и тот пожал плечами.
— Мандар шпинг! — он небрежно махнул рукой и шагнул ко мне, протягивая руку.
— Э, уроды, — вырвалось у меня, — Никакого нянда-манда! Вы не в моём вкусе!
И тут же я, крутанувшись и уперевшись ладонями в пол, дал низкий старт, как заправский бегун. Зябкий ветерок заботливо огладил голую кожу, забираясь даже под набедренную повязку, подсказывая, что я набрал очень даже приличную скорость.
Наверное…
Что там в темноте узкого прохода, меня не интересовало, потому как до меня уже начало доходить, что эта игра гораздо более реальна, чем безобидная виртуалка Патриама. И эти гоблины-переростки позади, если захотят, устроят мне настоящий нянда-манда-шпинг!
Под повязкой по бёдрам хлестало самое настоящее хозяйство, а значит, эта виртуалка может быть с невероятно полным погружением!
Я притопил ещё сильнее… На хрен, на хрен, на хрен!!!
Что-то смешно чавкнуло позади. Тёмные рубленные стены пещеры озарились вспышкой, будто что-то яркое резко подлетело ко мне, коснувшись спины…
И тут же дикая боль скрутила меня, бросив обратно на пол. Мышцы свело судорогой, как от тока, и я здорово долбанулся лбом, да так, что искры сыпанули из глаз. При ударе снова мигнул красный свет, только гораздо ярче, и этот красный фон даже остался, никуда не исчез из поля зрения.
Искры так и крутились перед глазами, не могу двинуться… О, может, это хороший знак? Я уже выхожу из игры?!
Но нет… Прямо передо мной на плиту опустилась грязная зелёная нога с огромными жёлтыми ногтями. Потрескавшимися, как старая доска.
— Ниандар шпинг, Санниа, — довольно произнёс гоблин, а потом я почуял, как меня подхватили за ногу и потащили обратно.
Глава 8
Несколько секунд обжигающего трения щекой о неровные каменные плиты здорово отрезвили.
Эти гоблины никуда не исчезают. Мир реальный настолько, что даже не надо себя щипать.
Но ведь раны заживают на глазах? Значит, это — игра.
Саня, очнись уже… Это — игра!
— Эй, — я попробовал крутануться и ткнуть кулаком в зелёные пальцы на моей лодыжке.
Не особо-то получилось, все движения были теперь какими-то заторможенными, но мои рывки заметили.
Меня тащил гоблин с кнутом, а другой так и стоял у выхода, держа свой пистолет кверху дулом — от светящейся колбы шёл лёгкий дымок. Кажется, я понял, из какого оружия меня так красиво перехватили в коридоре…
Переросток с ирокезом улыбнулся мне, и шумно втянул этот дымок ноздрями.
— Штунна! — выдыхая дым, произнёс он.
Кнутовщик отпустил мою ногу, а потом вдруг перехватил меня за шею и рывком поднял, заглядывая в глаза. Что-то прорычал, и стал поднимать ещё выше, отрывая меня от пола.
Перед глазами замелькали искорки, снова засветилась красная сирена. Я заболтал ногами, пытаясь захватить немного воздуха, и всё-таки удачно заехал лысому в глаз. О, надо бы ещё добавить.
Тот даже не дёрнулся, а резко перехватил мою ногу зубастой пастью, тяпнув за пятку, а потом выплюнул.
Мне, наверное, было больно, но ощущения дошли будто ватные, словно нога занемела. Какой-такой «штунной» пальнули в меня, что всё тело так контузило?
Гоблины развернулись и бодро пошли в пещеру. Меня так и держали за горло, но при этом прижали локтем к боку, как строптивого домашнего питомца. Ноги елозят где-то по полу, вялыми руками я пытаюсь снять стальные когтистые пальцы с шеи…
Пещера открылась во всей своей красе. На вырубленных высоких стенах закреплены в несколько рядов железные длинные балкончики, по которым деловито снуют такие же гоблины — их тени мечутся под скудными лампами.
Тут и там они гонят полуголых людей: парни, девушки, в основном молодёжь. Бедняг выгоняют из тёмных входов в стене, толкают по балкончику к лестнице, заставляют спускаться.
Все потоки пленников стекаются вниз, туда, куда двигались и мы с моими «нянда-шманда».
Игра почему-то не делала различий между парнями и девушками, и все одеты только в набедренные повязки. Некоторые девчули пытаются прикрыть грудь, некоторые в ужасе уже не обращают внимания, сбиваясь в стайки с другими пленниками.
Да, естественно, такое обилие голых сисек должно было бы захватить моё внимание, но, когда это всё происходит в такой обстановке — становилось только страшнее.
