Я вывернулся, и на миг моё зрение выхватило впереди, в центре огромной пещеры, гигантское сооружение. Это, кажется, статуя, но всю пещеру заволокло дымом и пылью, и сквозь них я вижу только какой-то силуэт.
Ой, не знаю, в честь кого эта статуя, но это точно не человеческая фигура. Где-то на недосягаемой высоте затрещали лампы, рождая несколько вспышек, и мне вдруг почему-то показалось, что это силуэт… Пятачка?!
Ну да, Пятачок… Поросёнок, лучший друг Винни.
Чего?! Я даже на миг замер, пытаясь разубедить самого себя. Это не может быть.
Лампы потухли, и наваждение исчезло. Но блин, я ведь точно видел поросячий пятак и круглое пузико.
— Энна шпинг! –хрипло заорал кто-то рядом.
— Дреппар, — коротко рявкнул гоблин с ирокезом, махнув кричащему.
Я в этот момент, в своих вялых попытках вырваться из объятий лысого, крутанулся, чтобы увидеть, как один из гоблинов в паре шагов от нас махнул щербатой саблей, врубая её в грудь какому-то парню. Кажется, это про него сказали — «энна шпинг».
И я замер, округлив глаза… Это что за нафиг?! Его ж убили!
Парень упал замертво, пару раз дёрнувшись, а гоблин, довольно осклабившись, провёл клинком вдоль своего рта, длинным языком слизывая кровь.
Девушки вокруг него завизжали в ужасе, другие парни испуганно стали отступать. Но кто-то, надо отдать должное, кинулся с кулаками на убийцу.
Завязалась небольшая потасовка, появились ещё гоблины…
— Иди сюда, сволочь! — зазвучал чистый русский.
Правда, силы были неравны. Гоблины не обязательно даже махали оружием — некоторые просто выставляли ладонь, и смельчаков сносило с места, как сбитые шаром кегли.
— Мандар сардва! — смеялся, отряхивая ладони после странной магии, гоблин, — Сардва!
— Энна шпинг? — заорали откуда-то с другой стороны.
— Дреппар! — снова коротко рявкнул гоблин с пистолетом.
И снова вскрик боли, а потом визги ужаса.
«Дреппар» — это слово как-то резко вклинилось мне в мозг. Плохое слово, после которого подчинённые этого панка вытаскивают клинок и убивают.
Я для них «нянда шпинг», а эти, которых режут…
— Энна шпинг? — донеслось откуда-то ещё.
— Дреппар! — даже уже не глядя в ту сторону, буркнул панк.
Ясно, что «нянда» ценнее, чем «энна»… Я перехватил взгляд одного такого «энна шпинг» как раз перед тем, как в него воткнулся клинок.
Тут лысый куда-то дотащил меня и грубо сбросил на пол. Я ухнулся, стукнувшись локтем, и схватился за шею, с облегчением вдыхая спасительный воздух.
Тело вроде бы пришло в себя, руки уже не такие вялые, и пятки отлично чувствуют неровности пола. Но о том, чтоб подняться, речи ещё пока не шло — едва я пытался встать на четвереньки, как чувствовал головокружение, и валился обратно.
Стукнувшись затылком о какую-то стенку, я посмотрел вверх. Над нами нависала, исчезая в дымке, та самая статуя — именно к постаменту, на котором она стояла, меня и подтащили. Что там сверху, мне видно не было, но вот то, что ноги у этого монумента явно с копытами, я разглядел.
Гоблины, у которых в пещере статуя огромного Пятачка. Я так и таращил глаза, пытаясь придумать этому хоть какое-то объяснение…
Они ему поклоняются? А может, я всё-таки ошибся?
Рядом со мной падали на пол ещё люди. Парни, девушки, мужчины, женщины.
Прямо на меня ухнулась девушка. Черные, как смоль, волосы, испуганные заплаканные глаза…
— Ой, что же это… — затараторила она, вдруг прижавшись ко мне, — Ой, да как так-то… Это сон! Это сон!
Она больно уткнулась лбом мне в щёку, спрятала лицо мне в шею, и прижалась так, что дышать стало нечем.
— Поросёнок, поросёнок…
— Э, ты чего? — прохрипел я.
— Я выбрала поросёнка!
Она была, как и все, почти голая, в одной набедренной повязке. Я прекрасно ощущал её тепло и мягкость — такие податливые и в то же время упругие округлости. В любой другой момент я бы возбудился по самое не хочу от такого подарка в своих руках.
— Где поросёнок? — она расплакалась, — Это же сон, да?!
Я только поражался тому, до чего настоящие ощущения. Каждый прекрасный сантиметр её тела, прижимавшегося ко мне, ощущался реальнее, чем в настоящей жизни. Падающие мне на шею слёзы смачивали кожу, стекая струйками вместе с моим потом, а её сбивчивое дыхание чуялось горячим ветерком.
Если это игра, то это просто невероятно! Интересно, она человек? Или создание самой игры, так называемый энписи?
— А-а-ах! — девушка вскрикнула, когда её резко оторвали от меня, и попыталась ухватиться.
Острые ногти резанули мне плечи, и я тоже попытался перехватить её руку. Не отдам!
— Сардва! Тренна шпинг! — незнакомый лохматый гоблин, замотанный в белую бронь, махнул гнутой дубиной, с хрустом попав мне по пальцам.
— А-а-а! — я перехватил руку, баюкая сломанные пальцы, а гоблин, закинув себе на плечо прекрасную добычу, склонился надо мной и одобряюще кивнул, даже похлопал меня по плечу, — Ниандар…
И расслабленной походкой понёс ёрзающую девчулю куда-то в сторону. Там он её сбросил в толпу таких же оборванцев, и пошёл дальше, высматривая ещё кого-то.
Гоблины собирали со всего огромного зала свой двуногий урожай, сгоняя народ к статуе. До меня дошло, что при этом они ещё и сортировали нас:
— Тунна шпинг! — пальцами тыкали в одну сторону, потом в другую, — Тренна шпинг!
Нас тут, у подножия, копошилось не меньше полусотни. Гоблины подходили, хватали кого за плечо, кого за ногу, и отшвыривали, как мешки, в разные стороны, пытаясь раскидать на отдельные кучки.
— О-о-о, фардар шпинг, — донеслось довольное.
Как-то так получилось, что рядом со мной уже никого не было. Я оказался в одиночестве с краю последней копошащейся кучи, и оттуда на меня даже стали подозрительно посматривать.
В пещере появился зелёный урод, так напоминающий священника, одетого в какую-то хламиду. Что-то вроде крашенной в фиолетовый цвет мешковины, но при этом прошитой золотыми нитями. На голове у гоблина красовалась корона из перьев, вроде как у индейских вождей, а вся шея была плотно до самого подбородка увешана клыками и зубами так, что он с трудом поворачивал голову.
Он, гордо подняв подбородок и опираясь на посох, шёл мимо нас, копошащихся на полу оборванцев. Посох у него выглядел довольно странно — корявое деревянное древко из зеленоватой породы дерева, а вот с середины тянулась металлическая вставка — будто ствол от лазерного плазмогана приладили. И по этому стволу бегают кислотно-зеленоватые огоньки от середины и до самого верха.
— Лурда! — вдруг рявкнул он, недовольно показав на кого-то в толпе пленников, — Энна шпинг?
