Я не оставлял попыток ухватиться хоть за что-нибудь… Мимо меня проплыл скелет, сидящий возле одной из развалин. Он уже весь зарос мхом, и наполовину погрузился в мокрую почву. С другой стороны в траве можно было едва разглядеть ещё одни останки, из которых торчал железный остов щита. Тут, видимо, была какая-то битва.
Мои руки так и елозили в травяной грязи в тщетной попытке хоть что-нибудь схватить, как вдруг… пальцы чётко обхватили плетёную рукоять какого-то клинка. Я едва успел зацепиться второй рукой, стиснув широкую гарду.
Не пущу!
Сеть резко натянулась, едва не взрезав мне лицо, и мои потаскуны, пробуксовав, плюхнулись в жижу:
— Что за?!.
Меч, резко прибавивший в весе пару десятков тонн, стал утягивать меня в почву.
Глава 26
— А-а-а!!! Шуга… — голоса потаскунов вдруг потонули в жиже.
Я успел погрузиться на метр, не меньше, когда вдруг до меня дошло — а вылезать-то я как буду?
Ну, эти, которые наверху, просто отпустят сеть, и все дела. Тащили на всякий случай с собой новичка залётного, а теперь что? Не погибать же всем в болоте из-за него?
Но нет, через толщу раскисшей почвы просунулась чья-то мощная рука и схватила меня за отворот броника. Грубо дёрнула, что есть сил.
Я в этот момент, чувствуя, что задыхаюсь, уже хотел отпускать клинок… Но тут же ещё больше упёрся, сильнее стискивая рукоять: «Хрен тебе, живым не дамся!»
Упрямство, граничащее с безумием, было не лучшей моей чертой. Это учитывая то, что, по ощущениям, я ушёл под землю уже метра на два, не меньше.
Саня, не дури… Как выбираться будешь?!
Как-то одновременно с этим мои пальцы, сжимающие клинок, вдруг почуяли прохладу — они вырвались на свободу! Там внизу что, пузырь?
Болото и так было, считай, не тёплым, но тут я руки будто под ледяной ветер вытащил.
Лёгкие уже стало разрывать от недостатка кислорода, перед глазами расплылись красные круги. А этот настырный, сзади, так и не отпускал мой ворот…
Лишь бы дотерпеть. Нет, не могу дышать! Там, внизу, воздух… Дайте воздуха!
Я понимал, что, если сейчас отпущу меч, то так и повисну в толще квашеной земли. Ещё чуть-чуть вниз, и смогу вдохнуть тот ветер, который так нещадно морозит пальцы.
Да ну вашу же болотную… Замёрзшие фаланги грозились не удержать меч, я чувствовал, как пальцы один за другим расцепляются. Нет, нет…
И не крикнуть — остатки кислорода уже сгорели в лёгких, ещё секунда, и я сделаю последний в жизни вдох, наглотаюсь вонючей противной грязи. Как обидно — улететь в космическую игру, чтоб спасти человечество, и погибнуть, как самый последний нуб, в болотной трясине.
Грязь вдруг разъехалась перед моим лицом, и я судорожно вдохнул. Тут было темно, но перед глазами всё равно разъезжались красные отсветы — у меня так было, когда Хойро всадил мне болт в грудь. То есть, перед самой смертью.
— Ух-х, — я не мог надышаться, — Уф-ф!
Пальцы всё-таки не выдержали, и клинок выскользнул. Чтобы сразу же звякнуть внизу, будто о каменный пол. Да тут высота, наверное, метра три, не больше.
Но, главное, я живой, и могу дышать. Пусть свободно только лицо, и пусть по нему всё время стекает вода, обтекая ноздри и губы, заставляя шмыгать носом. Грязная вода ползла с бровей в глаза, не давая разглядеть, что там внизу.
Но. Я. Живой!
Ну, как вам такое, Изгои?! А?
Пленник в болоте через трясину сбежал… Это верх «непредсказуемости»! Саня-Сусаня…
Я расхохотался, так и продолжая глазеть в багровую темноту. Уши у меня облепляла плотная земля, и эхо своего смеха я слышал, как сквозь вату.
Капли срывались с моего носа, улетая вниз. Они бросали отблеск, но через метр словно ныряли в черноту. Получается, я сам излучаю какой-то свет? Ну, а что удивительного, это же игра…
Прошло несколько секунд, и смеяться мне надоело. Стали закрадываться мысли, что вот в таком положении я могу вообще провисеть вечность.
Хотя нет, пинг же закончится, а там либо я отключусь от игры, либо отключусь совсем от жизни. А вообще, можно и самому выбрать, когда отбросить коньки — сброшу весь пинг, и гудбай, Параллакс!
Даже стало интересно… А если у меня останется одна единица пинга, сбрасывание сработает? И что тогда, это такой способ самоубийства в игре?
— Пф-ф-ф! — выпятив нижнюю губу, я попытался сдуть капли с бровей.
Не, так дело не пойдёт. О другом нужно думать.
Тем более, я так и был оплетён сетью… А она там, сверху, наверняка ещё и тянется через толщу почвы, и значит, я тут закреплён хорошо.
Ну, что-нибудь да можно придумать. Погружу руку в трясину, потихоньку протяну к футляру инвентаря, достану стрелу Богини Мести. Острого наконечника хватит, чтобы перерезать путы. Правда, это будет долго и трудно, учитывая, что меня окружала очень плотная каша.
Основная проблема была в том, что меня за шиворот так и держала чья-то рука. Этот счастливчик, конечно, уже не шевелился, но от этого легче мне не стало. Как снять броник в моей ситуации, я не…
Стоп!
Он, кажется, пошевелился.
Загребущая рука и вправду рванула меня, затягивая наверх вместе со всеми моими планами, и такой холодный несвежий воздух подземелья вдруг исчез — я едва успел вдохнуть. Массы клинка, тянущего нас обоих вниз, больше не было, и получалось, что этот дебил просто затащил меня к себе в могилу.
Вот тут я понял, что начинаются настоящие проблемы.
Я согнул руки, и медленно, с усилием проталкивая их через болотную почву, потянулся к воротнику. Вот я обхватил вражеские пальцы и попытался их разжать. Ага, легче подкову разогнуть, наверное.
Рука ещё рванула меня, и сквозь толщу трясины донёсся какой-то гул. Ругается, надо же.
Я попытался поднять руки ещё выше, чтоб схватить противника за лицо. Долго, до-о-олго тянулись пальцы… Но вот уткнулись во что-то твёрдое, обмотанное тканью.
Тут мне чуть руки не вывернуло, так резко это твёрдое поехало вниз. Плечо выстрелило болью, меня развернуло вокруг оси за новым грузом в моей руке, и через пару секунд я опять вынырнул на потолке подземелья, свисая одним боком.
Ещё пара секунд, и я весь оказался на свободе. Обмотанный сетью, я стискивал в руках ружьё… Кажется, то самое, Совиное.
Но это ружьё поперёк цевья было перехвачено чьей-то мощной рукой, тянущейся из трясины. Кажется, этот же тип и держал меня за шиворот.
Я вывернул шею, глядя в склизкий потолок… Грязь расступилась, и вслед за мной из почвы выглянули два полушария. Что за монстр?!
Не сразу я понял, что эти округлости — пятая точка той самой Совы. А ведь я последний раз видел её на плече того ордынца…
