От его движения по коридору прошла новая волна мороза, и узоры инея расцвели уже гораздо ближе ко мне.
Огромный арктический крокодил, ну надо же. Его голова занимала проём, в котором я мог пройти в полный рост, и мой инстинкт самосохранения напомнил мне, что сохранения в этой игре нет. Тем более, у меня уже был бой с гориллой первого ранга, которая меня чуть не размазала. А тут третий...
Я хотел шагнуть назад, но рядом, грубо пихаясь, протиснулся Шугабой с Совой на плече. Он думал что-то мне сказать, но заметил Карачуна, и, побледнев, тут же затащил меня обратно.
— Недоумок, ты чего делаешь?!
Я пожал плечами:
— Ну он же не напал… Значит, в зону агро я ещё не попал.
— Чего?! Какая зона огра?! Огры в другом болоте, дурень!
— А?
— Он тебя видел, планктон!
Вслед за его руганью из прохода вырвался ледяной рёв, и несколько блоков в стене рядом громко треснули. В нас брызнуло целой охапкой снега, и ручей, утекающий в проход, схватился льдом.
Монстр рванулся в коридоре ещё, подвинув пару блоков в стене, но продвинуться не смог. Только иней расцветал с этой стороны на камнях, покрывая стены особо толстым слоем в тех местах, где, видимо, Карачун касался их плечом.
— За мной, — сохраняя спокойствие, я шагнул в другой проход.
Там тоже был небольшой ручеёк, только он втекал к нам в помещение. Ладно, если нас не пускают к выходу, пойдём через вход.
Сзади звякнули железки — ордынец забрал ружьё Совы и ржавый клинок. Через пару секунд Шугабой догнал меня, зашлёпал рядом по ручью.
— Ты здесь был? — спросил я.
Ордынец явно не хотел отвечать, но всё же помотал головой:
— Нет. Мы не знали, что под болотом подземелье.
— Вы — это Изгои?
— Изгои, — Шугабой сплюнул, — Так нас называют предатели и их покровители…
Тут он остановился и, открыв инвентарь, достал белый шарик пинга. Снял Сову с плеча и приложил к её губам сферу — она сразу же исчезла.
— Почему она не исчезает?
— Такой навык, — Шугабой всмотрелся в лоб беловолосой, потом снова поднял её на плечи, и мы двинулись дальше, — Как она говорила? «Зализывание ран», вроде. Съедает три единицы пинга, потом она встанет.
— Воскрешение? — я даже удивился.
— Не, тут немного другое… — ордынец продолжал идти.
— Стой! — я остановился, что-то услышав.
Слева на стене появилось крохотное пятнышко инея и стало расти, захватывая своим узором потёки воды. Заподозрив неладное, я рванул вперёд, воткнувшись лбом в грудь Шугабою.
Едва я снёс его, как сзади раздался грохот. В спину ударили осколки, и страшный рёв ворвался в коридор.
Огромная пасть, в которой я свободно мог поместиться, вышибла один из блоков и клацнула, разгоняя ледяной ветер. Карачун попытался ещё протиснуться, проталкивая голову, но остальные части стены были явно крепче.
Чудовище попятилось назад, но широкая челюсть застряла, и по стене пошли трещины.
— Доставай булаву, Шугабой, — вставая, сказал я.
Глава 28
Крокодил елозил головой, пытаясь пробиться к нам. В дыре, которую он проломил, всё заиндевело, а мокрый потолок сверху весь оброс сосульками.
Не дожидаясь, пока моб станет свободнее, я рванул к нему.
— Ты сдурел, планктон?
Удивлённый голос Шугабоя донёсся мне в спину, но я уже разогнался «бараньим лбом» в глаз монстру.
Едва мой шлем воткнулся в мутный глаз, как рёв обиженного Карачуна заполнил всё подземелье. О, да! Я прямо почувствовал, как вдавился зрачок и хрустнули косточки черепа у бедного арктического пресмыкающегося.
Правда, мне и самому пришлось несладко — ощущение, будто врезался в бетонную стену, обшитую поролоном. Словив темноту перед глазами и парочку жёлтых канареек, я пошатнулся, потом сел на задницу перед ревущим от злости монстром.
Однозначно, не только разница в рангах играет роль, но и размеры чудища.
Монстр качнул головой, заехав мне в лоб огроменной мордой. Будто машиной сбило, только обмороженной и заиндевевшей.
Сделав тройное сальто и пару раз приложившись затылком, я распластался в нескольких шагах от Карачуна. Разглядывая блестящий потолок сквозь красные фильтры повреждений, я прохрипел:
— Шуга… где булава?
— Это кистень!
Рядом топнули сапоги ордынца — он с криком пронёсся мимо, и спустя мгновение шипастый шар со свистом влетел в многострадальный глаз.
Новый рёв, но в этот раз монстр разъярился не на шутку. Он закрутил головой, пытаясь расширить пролом в стене, и поддел носом Шугабоя.
Тот, крякнув, взлетел и долбанулся об потолок. Да там и застыл — с морды крокодила сорвались несколько белых молний, пришлёпнув ордынца слоем льда к сосулькам.
Треснула стена, и Карачун просунул голову уже с вертлявой шеей. Он мигом вывернулся в тесном для него помещении, и заклацал пастью, пытаясь достать меня. Я хотел отскочить, подобрав ноги, и даже уже отпрыгнул — но почему-то одна моя нога не захотела отрываться от земли.
На миг меня охватила паника — неужели её зажал в зубах Карачун?! Да ещё и стопу не чую, будто в снег её сунул!
Оказалось, что от разозлённого монстра белые молнии стали теперь бить во все стороны, и одна такая ударила как раз мне под пятку. В этом месте образовался ледяной нарост, из которого и торчала теперь моя нога.
Белые разряды, обдувая морозным дыханием, били совсем рядом, оставляя наледь на стенах и полу. Особенно они старались в том месте, где крокодил лез через дыру — промороженный камень ломался гораздо легче.
Карачун, заметно расширив проём, смог просунуть одну лапу, и всё ещё пытался выгнуться и достать меня, клацая пастью. Огромные зубы защёлкали совсем рядом, обдавая свежестью зимнего сортира. Я дёргал ногу, но она вмёрзла намертво.
Тут крокодил вывернул ещё блок из стены, и резко просунулся ближе. Я еле успел отпрянуть, упав лопатками на пол. Огроменный зуб полоснул мне по голени, и он же раскрошил ледяную ловушку.
Оказывается, на локтях и ягодицах можно резво скакать. Иначе как я оказался сразу в нескольких метрах от ревущей ледяной твари?
Рядом лежала Сова и её ружьё. Ну, мне её пуха совсем бесполезна — только если рассмешить Карачуна тем, как я с ней корячусь. Ну, а что, может лопнет от смеха?
Я вскинул голову назад, глядя в тёмный коридор. Мелькнула гадкая мысль — если сбежать, Карачун дальше тел Изгоев не побежит. Схрумкает симпатяжку Сову, и заносчивого хмыря Шугабоя.
Это шанс для меня…
Словно услышав мои мысли, крокодил покосился одним глазом на бездыханную девушку. В его мозгу явно зародился гастрономический интерес.
