В начале сентября меня для серьезного разговора вызвал в «Три коня» Слон. Поспрашал о том о сем, поинтересовался о моих отношениях с братом, попенял мне на их отсутствие и рассказал об одной своей проблеме. Как оказалось, на спорной с грузинами территории в обход моратория кто-то открыл шалман-кафешку. Анзор мажется, обвиняет Фрола. Человечка уже подсылали — мутно там, хозяин так и не показался, обещался завтра в десять, только, как чуял Слон, не настоящий будет хозяин, сявка подставная. Наша задача-разведка легким боем, нужно так прижать шалман, чтоб истинный владелец все же объявился. Пошуметь, припугнуть, стрелку назначить и в сторону, дальше авторитеты сами разберутся.
— Да, — точно вспоминает Слон, напоследок пожимая мне руку, — и чтоб без волын, у вас и руками неплохо получается, нам серьезная кровь сейчас ни к чему. Работайте под залетную урлу, на случай если нагрянут менты, будете чистыми.
Что-то мне в этой истории сразу не приглянулось. Нутром чуял — не так тут чего-то, но конкретнее выразить свои предчувствия не мог. Вечером рассказал все Мише Рваному. Рваный выслушал молча, лишь однажды почесал изуродованное ухо, когда я упомянул про запрет Слона на огнестрел.
— Ну, Миша, что скажешь? — спрашиваю, закончив повествование.
Рваный как-то неопределенно скривился. Недавно он говорил мне, мол, у набравшего силу Фрола начинаются проблемы. К вечным спорам с грузинами приклеились какие-то непонятки с Васильевскими. Миша тогда предположил, что если так пойдет дальше против упрямого Фрола начнут войну, потерявшие терпение конкуренты будут бомбить его барыг, отстреливать рядовых боевиков, то есть нас, а потом и до него самого доберутся. Все, что Фролу сейчас нужно — это поддержка воров в законе против Анзора.
— Думаешь, это заведение Анзора?
— Ну, может, не его личное…
— Значит, Фролу понадобилась жертва? — спрашиваю медленно, отказываясь до конца осознавать прискорбный факт намечавшейся подставы.
— Ты быстро учишься, Старый, — безрадостно скалится Миша. — Фрол с Малютой вполне способны и не на такое, так, что шпалер с собой все же возьми. Я так подозреваю, хоть ты и на хорошем счету, не в пример Вальку, но больно уж чистенький, хоть и по фене ботаешь как рецидивист. Таким до конца не доверяют и на заклание посылают первыми. Возьми волыну, потом как-нибудь отмажешься.
Отказаться? Думаю, Вова Борода со своими садюгами только рад будет подвернувшейся работенке, сразу сдохнуть не позволят. Можно сбежать, спрятаться, в надежде, что Фролу не долго осталось. Но тогда под удар попадает мама, Валерка… Прятаться всем? Ментов привлечь? Дохлый номер. Менты у Фрола с рук кормятся, еще и искать помогут. Матери при любом раскладе будет худо.
После долгих размышлений решаю сделать, как посоветовал Миша, тем самым попробовать помочь Фролу освободить трон. Перед выходом из «Полюса» избавил оружейный тайник от одного «макарова». Может это все лажа и зря мы с Мишей напрягаемся, но если Фрол вздумал отдать нас на съедение, чтобы сходка потом его пожалела и встала на Анзора, то он близок к провалу, я свою жизнь отдам очень задорого и еще неизвестно кого объявят терпилой.
Пресловутый шалман оказался очень не дурен снаружи, в отделке чувствовались вкус и рука профессионала-художника. Оставалось недоумевать, как наши прохлопали обустройство симпатичного ресторанчика практически у себя под носом. И место оживленное, на широком проспекте, рядом с остановками наземного транспорта и кучей магазинов. Сама кафешка находилась в тихом переулке между рядами сталинских шестиэтажек. На ее существование указывала видимая с главной проезжей части рекламная вывеска над тротуаром.
Мы оставили «девятку» у бордюра и вчетвером завалились в указанную на вывеске точку общепита. Внутри ничего особенного, но и не стремно. В стилизованном под средневековый, менестрельный быт небольшом зале всего на десять столиков с двумя приватными кабинками с огородкой «под камень» витал остаточный запашок масляной краски. На стенах развешены мрачные панно выполненные под старинные гобелены с изображениям сцен псовой охоты, чередующиеся со светильниками в форме факелов. С толстых потолочных балок на черных цепях свисают железные люстры в виде королевской короны. Массивная барная стойка с меню в оргстекле, полки с неплохим набором импортных и отечественных бутылок спиртного за спиной у худосочного бармена в белоснежной рубашке. Отсутствие бильярда и подиума для стриптиза вопреки мрачному антуражу недвусмысленно указывало на обывательско-семейную ориентированность заведения.
Возле каждого столика по четыре стула с высокими спинками, похожих на королевские троны. В столь неурочное время шалман был полупуст. Две средневозрастные парочки за столиками у зеркальных окон да один щуплый интеллигент в круглых очках с темными линзами смачно поглощал какой-то салат, запивая пивом из толстостенной кружки. Чеканя шаг, как революционные матросы погородской мостовой, мы протопали через весь зал и по-господски расселись в дальнем углу. Буба принес со стойки меню и начал изучать, водя пальцем по строчкам и как второклассник на уроке чтения старательно проборматывал наименования блюд.
Минут через пять, покачивая роскошными бедрами, к нам подплыла грудастая официантка далеко не первой свежести. Надменно надув пухлые, расцвеченные красной помадой губы, с полминуты она с откровенной неприязнью нас разглядывала. Спортивные костюмы парней не вызывали в ней никакой симпатии и даже моя фирменная джинсовая куртка не смогла помочь делу.
— Выбрали что-нибудь?
Тетка вытащила из кармана передника блокнот с остро отточенным карандашом и приготовилась записывать.
— Макароны есть? — поблескивая золотой фиксой, спрашивает Зуб.
— Макаранов нет.
— Нет макаронов? — убивается неожиданным известием Зуб. — А что есть? Хотя, какая разница, тащи все, покажи, на что способна ваша тухлая рыгаловка.
— Все? — удивляется мадам. — Мальчик, а тебе не поплохеет?
— Где ты была, когда я был мальчиком? — нагло щерится Зуб, самодовольно откидывается на спинку трона и шлепает тетку ладонью по обтянутой черной кожаной юбкой ягодице.
Буба с Квадратом хором заржали.
— Вы жрать пришли или выёживаться?
Очень похоже, что эта расфуфыренная кукла в переднике видала и не таких перцев, самообладания ей не занимать.
— Дайте жалобную книгу! — неожиданно для всех фальцетом вопит Буба. — Сейчас я тебе, мымра щекастая, такого понапишу, Толстой охренеет! Оскорбляешь посетителей, а мы, между прочим, уважаемые люди!
— Ты писать-то умеешь?
Официантка сдаваться не желала, она чуть не свернула себе шею, оглядываясь через плечо в зал.
— Лёш! Лёш, пойди сюда!
Откуда-то сбоку материализовался неслабо прокачанный детина в черной футболке с изображением человеческого черепа, с ментовской дубинкой в волосатых лапах и явным вызовом в глазах. К нему на подмогу из-за стойки вырулил тщедушный бармен с бейсбольной битой наперевес. Они собирались нас выгнать, к гадалке не ходи…
