— Ну что, Стяр, грузимся или как?
— Погоди ты, не сокращайся как выпавший из задницы глист!
В этот момент Миша отрывает внимание от чужого разговора и шагает на нас. На его губах играет неопределенная ухмылка, именно с таким видом Рваный преподносит самые неожиданные сюрпризы. Не давая ему возможности огорошить меня первым, вкрадчиво вопрошаю:
— Что-то я не вкуриваю, Рваненький, что происходит? Куда это нас задвигают? В обход что ли попрем? Пехом? А я так мечтал на лодочках этих покататься.
— Прости, Старый, не успел тебе сказать, сам только узнал: князь вам другое дело поручил. Как сделаете — догоните дружину.
Миша стряхивает с плеча лямку, бросает мне мешок.
— Хватай!
Я ловлю неожиданно увесистую дерюгу, извлекаю из нее знакомую вещицу.
— Узнаешь?
— Хм, Тихарева кольчуга? Спасибо за подгон, боярин. Где отыскал?
— Где отыскал там нет уже. Без нее не таскайся, она хоть и легкая, но прочная, сразу видать — заморская, здесь такую ни один мастер не сработает.
Хриплым баском трижды коротко взгуднул рог. Рваный бросил быстрый взгляд через плечо.
— Бывай, короче, Старый, Рогволд кличет! Сейчас вам кой-какого железа подкинут, копья, щиты со шлемами, то да се и на другой берег перевезут, так что прокатиться у тебя все же получится. Ну все, давай, братан, свидимся еще!
Мы крепко обнимаемся как близкие родственники на вокзальном перроне.
— Грузимся, — говорю терпеливо ждущему моего решения Гольцу, а сам в спину уходящему Мише смотрю и оторваться не могу, будто знаю, что больше никогда не встретимся. Подхлестывая волю, отгоняю от себя эту нехорошую мыслишку, точно назойливого бродячего пса-голодайку, как потом выяснилось — зря мучился. Голодного накорми, плохому предчувствию дай возможность исполниться, если не сбылось, значит — фуфло.
глава тридцать шестая
Ходить ночью по лесу дело глубоко бескайфовое, доложу без утайки даже на дыбу вешать не надо. Тут привычка нужна и не хилая. Хорошо если луна есть, лучше полная или хотя бы половинчатая как сейчас, тогда тьма кое где не абсолютная, ноги свои видишь да черное пятно спины впереди идущего.
Продвигаемся осторожно, соблюдая тишину выверяем буквально каждый шаг. Зрение очень скоро приспособилось к тяжким условиям, спотыкаться приходится все реже, но тонких веток, хлещущих по лицу, все равно не разобрать.
Я иду сразу за сотником под начало которого мы все так неожиданно попали. Иду и молча возмущаюсь. Вот так подсуропил князюшка! Навялил командира. У него же руки от старости ходуном ходят, от нервов и переживаний трясутся усы и все, что может трястись у побитого жизнью человека. С ним впритирку двигается один из дружинников, вероятно, чтобы поддержать когда начнет падать, а впереди в качестве проводника знающего дорогу крадется человек из селения на берегу Двины возле которого мы ночевали лагерем.
На последнем привале еще при солнечном свете сотник поведал нам что посланы мы князем ловить злых татей, промышляющих кровавым грабежом. Да ладно бы грабили, людей режут как овец. Охотников ловят да всяких проезжих, никого в живых не оставляют. Два месяца уже озоруют, а как прознали, что князя в городе нету вовсе страх потеряли. Насилу их выследили. Стоят сейчас у Синей старицы. Ватажка не малая — больше двух десятков. Третий день отдыхают, умаялись, должно быть от делов неправедных. Наша задача успеть их скрасть на стоянке пока не снялись с насиженной кочки. В полон никого из них не брать, а выпускать кишки на месте как безумным псам.
Признаться, эта постанова сразу меня напрягла. Ловить разбойников в их же лесу да еще ночью весьма стремное занятие. Со старым сотником князь прислал четверых дружинников нам в усиление, а вот Мишу и Бура с верными Кульмой и ПротасомРогволд с нами не отпустил. Но даже имея в составе отряда почти целых десяток профессиональных вояк, легко налететь на крупные неприятности. От этих татей можно ждать чего угодно, по себе знаю.
Ночью в этом густом сосново-березовом лесу еще отчетливее, чем показалось мне днем, чувствуется запах приближающейся осени.
Через некоторое время сотник останавливается. Замирает и весь отряд. Где-то среди деревьев начинает угадываться далекий призрачный свет. Проходим еще шагов тридцать, и сотник велит подтянуться и залечь.
Сидя прислоняюсь к дереву, справа от меня оказывается Голец, слева копошится кто-то незнакомый.
— Кто это? — спрашиваю шепотом.
— Жмырь я.
— Не шебурши, тихо лежи!
Слышу как сотник сдавленным голосом жалуется Вендару на проводника, который наткнувшись на спящих сторожей, перепугался и едва не наделал шума.
— Плохо дело, — встревожено шепчет сотник. — Если пугнем — исполчиться успеют — не возьмешь. Вот тебе и тати, ловко расположились.
Да уж, повезло. Чудесница фортуна находилась в тот момент лицом к незадачливому проводнику. Как и ко всем нам, по-любому.
Очень похоже, что у заслуженного сотника присутствует легкий «жим-жим», лихих ребят разбойничков он явно остерегается, если не сказать — побаивается. Это не мешает ему высказать стопроцентно дельную идею вычислить всех особей стерегущих здоровый вражеский сон, бесшумно их ликвидировать, окружить поляну и накрыть ее обитателей смелым и решительным натиском сразу со всех сторон.
Вендар предлагает начать воплощать в жизнь этот хитроумный план сразу с предпоследнего пункта и с половиной отряда обойти поляну по большому кругу, а потом уже решать со сторожами. Хоть и дрыхнут они как вернувшиеся из забоя шахтеры, но вполне могут очнуться и испортить операцию по уничтожению своей шайки истошными воплями. Вот тогда не помешает держать поляну в плотном кольце окружения, дабы предупрежденные лиходеи не начали разбегаться кто куда.
Плохо, что мы не знаем точно численности разбойничьей бригады. В разговорах звучали предположительные цифры от двух десятков до четырех-пяти, а это уже серьезная сила. Я лично склонен полагать, что набрели мы на бандитскую лесную базу, подобную той, что были у Тихаревых людей. Больно уж беспечно себя ведут. Костер на ночь не затушили, караульные десятый сон видят, или опились или обожрались до полного изнеможения. Чувствуют себя как дома, короче, черти. Если я прав, то здесь вполне могут иметься в наличии землянки из которых лихих налетчиков придется выковыривать как бешеных барсуков.
От переживаний старый сотник начинает взволнованно и шумно вздыхать. Уводя с собой половину отряда, уходит Вендар. Уходит в обратном направлении для совершения маневра глубокого охвата. На это десятнику понадобится не меньше получаса. За это время сотнику необходимо определиться с кандидатами в диверсанты и отобрать желающих по-тихому перерезать вражеских караульных.
Обнаруживаю рядом с собой Жилу, Невула, и Врана, эти, понятно, отказываться не станут, а вот сосед мой Жмырь ловко перекатывается на другой бок подальше от командира, рядом с ним шуршат травой, отползая подальше еще несколько бойцов. Сотник даром что старенький, но дело такое вмиг просекает и еще горестней вздыхает, кляня свою черную судьбу.
