Поразительно, но в лесу, среди белого безмолвия я натурально кайфовал. Работа не в тягость, не тронутая цивилизацией природа, воздух густой как сметана, свежезажареная дичина разной калорийности в обязательном рационе. Нещадно насилуемый проказницей Судьбой, я решил расслабиться и получать удовольствие. В душе и голове образовалась пустота, думать ни о чем не хотелось. Полностью сорваться с якоря мешала цепь из воспоминаний и надежд, что у моих родных-знакомых где-то очень далеко тоже все хорошо. Где-то там, за непроницаемой толщей веков жива мама, Валерка с семьей здравствует, дядя Коля, пацаны из моей бригады… Миша Мохов по прозвищу Рваный топчет упитанными ногами землю-матушку не так далеко, есть еще шанс повидаться.
С окончанием работ на лесоповале дружинные десятки и все мастеровые вернулись в город. Я окончательно осел у Диканя, но почти весь световой день проводил на месте строительства будущего лодейного производства. Ранняя весна утопила подол в грязи и слякоти. Мой путь от корчмы до причалов напоминал труднопролазную полосу препятствий. Чтобы не ходить с мокрыми ногами, я сменил войлочную обувку на кожаные сапоги, поднимая веер брызг, прыгал через мутные ручьи и грязевые лужи как заяц при разливе. Безбожно зябли пальцы, вечерами в корчме я снова облачался в зимний вариант — отогревался, терпеть не могу ложиться спать с холодными ногами.
Землянку для проживания служивых отреставрировали, плотники также сложили приземистую бревенчатую хижину-времянку для себя и тех, кому не хватило места в землянке. Сплоченные проживанием в гриднице, дружинники не спешили откалываться от коллектива, жили скопом вперемешку с работягами. В укрепленном городе я не показывался, из уст Гольца узнавал о происходящем там и особо не жаждал вернуться. На подоле мне нравилось не в пример больше. Сильвестра мы перетащили на расчищенное для занятий место возле избы-времянки. Навестить безмолвное чучело подходили самые заядлые "боксеры", но ввиду загруженности работой визиты эти случались не слишком часто.
Совершенно для меня неожиданно поставленный над нами младший полоцкий княжич никому не докучал поучениями, с умными советами не лез, командовать не рвался. Рано поутру, налопавшись бабушкиных пирогов, неизменно при мече, Ольдар приходил на "объект" и мужественно находился на службе до той степени сумерек, когда уже не видно топора на конце рукояти.
Месяц мотавшийся с санным обозом в полюдье князь к весне возвратился в город и начал исправно появляться у нас трижды в неделю. Беседовал с плотницким старшиной — меленьким мужичонкой под звучным прозваньем — Глыба, наблюдал за работами, что-то подсказывал, где-то помогал поддержать бревно как Ленин на субботнике.
Так я до конца и не вкурил зачем Рогволду понадобилось огораживать лодейный двор частоколом да еще и башенку с воротами возводить. Чтоб никто не видел, как полоцкий князь новые лодии взамен сожженных земиголами готовит? С реки может и не видно будет, а в городе любого поймай — во всех подробностях поведает что да как. Тем не менее работы продвигались и довольно шустро. Князь настоял на скорейшем возведении стены по всему периметру. Полсотни человек несколько дней ковыряли и долбили мерзлую землю, готовя сплошную траншею глубиною в аршин. В готовый ровик опускали стоймя отесанные, заостренные бревна, подгоняли их вплотную, для устойчивости и крепости связывали длинными продольными жердями изнутри. Затем со всей огороженной площади вручную удалили слежавшийся, истоптанный снег, стали закладывать стапеля, удивившие меня размерами и количеством. По мере подвоза стройматериалов с делянок, усиливалась интенсивность их обработки. День напролет плотницкие умельцы с помощью топоров и клиньев распускали стволы на длинные, толстые доски, подсушивали их над набитыми тлеющими угольями ямами, строгали и отесывали начистую. Мастера-корабельщики готовили самую твердую древесину для килей будущих лодий. Постоянно звучал шорох точильных камней, поправляющих лезвия топоров до хирургической остроты.
Спустя несколько дней Глыба поведал помирающему от любопытства мне самые конкретные подробности из первых уст. Оказалось, князь заказал его артели восемь лодий увеличенной вместимости с палубными навесами и дополнительным морским оснащением. Предусмотрительный Рогволд в свои стратегические планы Глыбу, естественно, посвящать не стал, но тут и полнейшему профану понятно, что не для мирных прогулок под парусом и не для рыбалки строит князь столь серьезный флот. Морское оснащение предполагает выход на большую воду. Ближайшая к Полоцку — Балтика. Дочапать по рекам, а там вдоль соленого побережья хочешь к куршам, хочешь к данам, свеям и кто там еще есть. Куда хочешь, короче, море оно большое и общее. Такое дело точно нужно прятать от нескромных посторонних глазенок. Летом по речке много разного сброда поплывет, каждому мешок на голову не накинешь.
Здоровым амбициям Рогволда можно только позавидовать. По всей видимости, дело расширения княжества живет и процветает. Восемь корабликов битком набитых вооруженным десантом это сила, для банального морского грабежа вполне хватило бы и двух: приехал, высадился у какой-нибудь деревеньки пожирнее, даванул — убежал. Так поступают все эти даны и урманы, не гнушаясь обносить даже близких соседей. Чуял я, другие у Рогволда планы, покруче мелочного разбоя. Не прозевать бы момент когда будут распределять места на судах, попасть в команду одной из лодий — моя наипервейшая задача. Куда именно пойдет Рогволд пока не понятно, но в любом случае на Балтике я буду несравненно ближе к сердечному дружку Мишане, нежели находясь в Полоцке.
Мое воодушевление подугасло после упоминания Глыбой сроков готовности кораблей — к следующей весне. Год строить будут! Для меня огромный срок, а для Рогволда в самый раз, видимо. Ему еще нужно дружины собрать да как следует подготовиться к ответственной экспедиции. Пришлось мне затаить свои желания и надеяться, чтобы ничего у князя полоцкого не сорвалось и морской поход с моим участием состоялся.
Через несколько недель подсохли дороги, притихшая из-за распутицы жизнь на торге взбурлила как кипящая в чайнике вода. Благодаря моему участию в общественной жизни атмосфера в корчме сильно оздоровилась, что не могло не сказаться на количестве посетителей и увеличении хозяйской мошны в объеме. Дикань не мог нарадоваться какой справный вой находится у него в защитниках. Начал кормить меня на убой, все радел, чтоб я веса не скинул. В стоящем бойце он почему-то предполагал обязательное присутствие избыточной массы и его нисколько не смущал факт моего нокаута звероподобного Змеебоя. Мне отвели обшарпанный столик в углу трапезной, откуда я спокойно мог наблюдать за всем происходящим и своевременно подорваться для улаживания разного рода конфликтов. За каждые два дежурства я получал от Диканя один серебряный дирхем, за который можно сторговать приличный обед на четверых или связку лаптей. Итого в неделю шесть с половиной монет, не много, но и не мало, если учесть, что посетители в основном расплачиваются кусками шкур, тряпьем да железками. Корчмарь не брезговал ничем, в руках опытного человека все подлежит обмену и размену. В Древней Руси с драгметаллами большущий дефицит. Своей добычи нету, налицо серебряный и золотой импорт из арабских стран и ромейского Царьграда как тут обзывают Византию.
