Нет, не замечают. Прут как на танке. Рожи в землю уткнули, кряхтят, тяни-толкая исполняют. Оно и понятно, этот кораблик потяжелее первого будет, сам пошире и борта повыше. Четверть сотни бурлаков не без натуги волокут в подъем эдакую махину.
В двадцати шагах от моей персоны процессия остановилась, увидели, наконец.
— Стойте! Дальше ходу нет! — кричу довольно громко, дабы все услышали.
Оставив напарнику весло, мне навстречу выходит мясистый дядька годков пятидесяти, в русой бороде лопатой и кудрями одуванчиком. Штаны на нем кожаные, а рубашка бледно-розовая, шелковая, дорогущая. Оглядел меня с ног до макушки, оценил выправку и оружие.
— В чем дело? Ты кто такой? — басит, округляя в легком недоумении глаза. В собеседнике мной угадался руководитель группы и я постарался придать голосу максимум наглой уверенности.
— Мытарь княжеский!
— Спешим мы, добрый человек, дай дорогу, у меня все уплачено на пять лет вперед.
Вот неугомонный… уплачено у него…
— Придется подождать. Волок разрушен, в лесу орудуют разбойники, мои люди сейчас восстанавливают путь, князь повелел починить в кратчайшие сроки, а потом заняться татями.
Чувствую, по загривку наперегонки рванули ручейки пота, давненько я такой околесицы не нес. Князь, разбойники, мыто…
— Какой такой князь?
Тон кудрявого из нейтрального становится нетерпеливо-жестким. Вокруг него собираются единомышленники, вижу в их руках топорики и колья. Людишки в большинстве своем нанятые, разной подготовки, но в одиночку все равно хрен отмашусь.
— Рогволд Полоцкий. Я десятник его. Там в лесу полсотни гриди.
— То мытарь, то десятник… Не нравишься ты мне, отрок.
— У каждого свой вкус, папаша, не ворчи. Что поделаешь, если Рогволд мне сразу две должности доверил, должно быть потому, что я очень ответственный.
— М-м-м… Скажи тогда, ответственный, князь смоленский знает, что полоцкая дружина на его землях мыто собирает?
Мощный удар гораздо ниже пояса. На несколько секунд я напрочь забываю как дышать. Откуда мне знать чьи это земли? Гольчина, упырь, мог и предупредить, чтоб мы тут не козыряли именем Рогволда. Даже не знаю как теперь отмазываться, что дальше буровить этому въедливому купчику.
Мое щекотливое положение спасает появление у правого плеча верного Жилы.
— Сделали? — спрашиваю краем рта.
Жила кивает — сделали. Теперь голова колонны надежно отсечена от туловища и, смею надеяться, в данную минуту испытывает некоторые неожиданные трудности. Я отсылаю старого приятеля на помощь к остальным, сам остаюсь в одиночестве против враждебно настроенных торговцев. Нужно еще немного потянуть время, задержать всего на четверть часа, а там хоть не темней.
— Хочешь сказать, этот юнец, тоже гридень? — не скрывая усмешки вопрошает обладатель львиной шевелюры.
Не успел я ответить на ехидный вопрос, как из-за моей спины грудь колесом выперся вперед младшенький Рогволдович.
— Я — княжич полоцкий Ольдар. Назови себя, — говорит надменным тоном большого начальника, наплевав на выкрутасы ломающегося подросткового голоса.
Торгаш заметно охолонул, сделал полшага назад и опустил голову в поклоне. Некоторые из его людей также глубоко кивнули в приветствии.
— Здрав будь, княжич. Филин я, купец. Меня весь Новгород знает. Бояре в Киеве, Чернигове, Смоленске и даже в Царьграде мне кланяются. И в Полоцке я бывал не один десяток раз. С князем Рогволдом никогда не вздорил. От любого мыта на волоках и городских пристанях освобожден, есть тому печати. Не знаю, чем вы тут таким занимаетесь и знать не желаю, я просто хочу, чтобы два моих полупустых насада прошли этим волоком без трудностей. Защититься от татей людей у меня и своих достаточно, будь добр, княжич, уступи дорогу и хоть на головах тут стойте, мне дела никакого нету.
Я поначалу на Рогволдова сынулю хотел окрыситься, за то, что ослушался приказа и явился туда, куда не велено, но теперь даже рад его появлению. Вдвоем как-то спокойнее.
— Беритесь за дело, ребята! — кричит своим Филин, вероятно полагая инцидент исчерпанным.
— В вашем Новгороде все такие непонятливые? Я же тебе говорю — разрушен волок, ждать надо.
— Только что туда насад ушел, — возражает Филин, смело тыча пальцем в глубину просеки. — За помощью никто не бежит, значит, в порядке все там. Отойдите, не то раздавим!
Все, кроме Филина разошлись по местам у бортов насада, ухватились продолжать работу. Вижу, со стороны кормы, уверенной походкой приближается персонаж почти с такой же гривой как у Филина, только волос потемнее.
— Почему встали? Время идет! — справедливо интересуется вновь прибывший. В следующую секунду, заметив нас с Ольдаром, радостно восклицает: — Эй, Стяр! Где бы встретиться!
Присматриваюсь получше. Так и есть, круглый земной шарик снова преподнес сюрприз, на сей раз приятный.
— Здоров будь, дядька Валкун! — кричу нарочно весело. — Как там твой шустрый племянник поживает? Не с тобой он?
— Нет, на сей раз отец его не взял, на хозяйстве оставил, — на слове "отец" дядька Садка мотнул подбородком в сторону насупившегося Филина. Затем Валкун подошел к владельцу модных штанов ближе и пояснил, что я есть тот самый полоцкий гридень, что помог купеческому сыну не потерять всю выручку с осенней торговли, а может и отчего похуже уберег. — Вы чего не поделили-то?
— Вот оно как, — цедит через губу новгородский толстосум. — Садок мне про тебя рассказывал. Доброе ты дело сделал, спору нет, но ведь и отплатился он сполна, разве не так?
Торгаш он и на Марсе торгаш, все через бабки меряет, бескорыстные порывы ему не знакомы. Ну сейчас я тебя умою, костогрызина, не на того напал.
— Ты вырастил и воспитал достойного сына, Филин, и смело можешь им гордиться. Я помогал ему не за плату, а от чистого сердца, думаю, и Садок щедро благодарил от всей души. Но если те пять золотых сильно вдарили по твоему достатку, могу прямо сейчас их тебе вернуть, для меня это сущие пустяки, я не нищий сирота.
Грубый блеф на грани, но ожидаемого результата я добиваюсь: новгородский купец желчно поджимает губы — не нравится на людях выглядеть неблагодарным скупердяем. Валкун укоризненно косится на родственника, некоторые из команды насада открыто покачивают головами.
Свой ответ уязвленный до самой печени Филин вынашивал не долго, зато разродился таким царским подарком я и мечтать не смел.
— Ничего возвращать не надо, мне ты не должен, а вот за мной, пожалуй, должок. За сына, за свою непопорченную славу. Проси коня, шубу кунью, паволок заморских, чего хочется, того и проси, не пожалею.
Ольдар озадаченно хмыкнул, а я чуть в небо не взмыл от радости. Вот что значит задеть купеческую гордость!
— Не нужен мне конь, Филин. И шуба без надобности. Если изволишь постоять со своими насадами на месте недолго, обождать пока не махну — будем в полном расчете. Рассказать всего не могу, знай одно: кровь мы не льем, поверь, делаем все по Правде. Ну что скажешь, идет?
