Дружный вопль, славящий аллаха, проводил шестерых оставшихся в живых, щедро орошенных чужой кровью данов за борт. Они еще могли драться и перебить кучу народа на торговце, но предпочли отступить, чтобы соединиться с оставшейся на корабле компанией и повторить налет.
Кто-то догадался встать к рулю. Ветер по прежнему налегал от моря, наполняя паруса крепким соленым духом. Только сейчас Джари заметил тело хозяина Зифата лежащее в кровяной луже общей с родным племянником.
Джари велел рулевому править на неизвестную реку, так как посчитал, что сейчас будет уместным взять командование в свои руки и попытаться оторваться от данов вверх по руслу.
Убитых со стороны нападавших было восемь. Матерые, взрослые мужчины с густой растительностью на обветренных лицах и большим количестве памятных зарубок вынесенных из многочисленных стычек. Шестерых приговорили Джари и Махдукар, еще двоих совместными усилиями свалила сарацинская команда торгового судна.
Взгляд на тело одного из данов заставил Джари поднапрячь память. Здоровый, молодой волчара. Бронь хорошая, одежда тоже не самая худшая. На не тронутом мужской порослью лице застыло обиженное детское выражение. Парень явно моложе остальных своих товарищей, лет восемнадцать, самое большое — двадцать…
И тут Джари вспомнил это наивное лицо, за личиной которого скрывалась сущность разбойника и убийцы.
Сын датского ярла Хастейна Пустая Берлога. Джари даже вспомнил его имя — Хролейв…
Покойный Зифат с племянником Кадаром так славно подружились с Хастейном и Хролейвом на пиру у конунга. Смеялись, рассказывали о своих приключениях, Джари тоже пил с ними из одного рога…
Хролейва метким выстрелом завалил Махдукар, но перед этим юнец успел порешить пятерых в числе которых были Зифат и Кадар. Соратники ярлова сынка убили еще двадцать человек. Ранеными оказались почти все, исключая Джари, Махдукара и нескольких гребцов. Трое тяжелых.
Никто из арабов за всю свою жизнь не слышал такого страшного, звериного рыка, что родился на палубе датского корабля и настиг набравшее ход сарацинское судно как удар бича.
Похоже старина Пустая Берлога выловил из моря своих людей и понял, что живьем сынка больше никогда не увидит.
— Этих ободрать и за борт! — скомандовал Джари, указав на трупы данов. — Кто не занят — на весла!
Если судить по расстроенному реву, заставившему кружащих над волнами чаек втянуть головы, за смерть сына ярл Хастейн намерен мстить и мстить крайне жестоко. Лучший выбор для сарацин — дуть вверх по реке до первого большого селения, где смогли бы дать отпор страшным людям севера. Еще одной схватки с данами им не вынести…
— Ты хорошо говоришь по-нашему, — замечаю наблюдательный я, как только Джари перестает говорить.
— При дворе великого халифа много склавинов. Личная охрана, боевая дружина, есть среди них и военачальники. Так что — да, я хорошо говорю на языке склавинов.
Я задумчиво наблюдаю за беспрестанно жующим Махдукаром. Он и Джари сожрали вдвое больше нас четверых. Оно и понятно — с припасами на судне последние дни большая напряженка, хорошо хоть вода кругом пресная. Сожрали и на здоровье. Собственно, за тем и пригласили…
Услужливый хозяин с масляной улыбочкой подводит к нашему столу пару светловолосых, румяношеких соплюх, предлагает попользовать в качестве десерта. Каков мерзавец, но расторопен подлец и сервис такой ненавязчивый, как раз в духе этой тухлой рыгаловки.
— Не надо девок, — машу я на него. — Потом.
Оживившийся было Джари, понимающе кивает — дело превыше всего, тем более такое, когда на кону собственная жизнь. Он смотрит вослед уводимым корчмарем девкам и шумно вздыхает.
Если я правильно понял, Ольдар за отсутствием батяни и старшего братца в Полоцке нынче самый главный. Не знаю, может и оставил папа Рогволд кого из бояр за себя на пару дней да и узнавать неохота, Ольдар как исполняющий обязанности меня вполне устраивает. Делиться ни с кем не надо будет.
Я подвожу итоги сказанному Джари и прочавканному Махдукаром. Гражданин Пустая Берлога сильно огорчен убийством сынули какими-то торгашами и страстно желает побазарить с ними по душам. Людей у него еще предостаточно, чтобы разнести сарацинский корабль в щепки, а экипаж покрамсать в лапшу. Это ж сколько километров убитый горем папаша протащился за своими кровными врагами сквозь чужие земли ради одной единственной цели — довести начатый абордаж до логического конца! Ну а зачем откладывать месть в долгий ящик? Вот он — враг, удирает на всех парусах, нужно только догнать и вгрызться в глотку…
Итак, что мы имеем? Двадцать три человека вместе с двумя нашим сотрапезниками на сарацине. Два десятка бойцов у меня с Сологубом, то есть у Ольдара. Желание арабов сохранить свои жизни и товар, плюс наше желание немного подзаработать и обзавестись боевым корабликом. Мне кажется, вполне достаточно, чтобы ввязаться в эту авантюрку. Вот только в отличии от операции по изъятию соли у недобросовестного хозяина, в этот раз необходимо валить всех, остаться чистенькими не получится, с данами такие шуточки не пройдут. Всех валить наглухо, никого не щадить. Ну, может быть, одного, на поболтать…
До утра, когда по прикидкам Джари Садуллаевича стоит ждать появления корабля данов у полоцких причалов, времени еще навалом. Я начинаю в подробностях излагать свой план.
Глава двадцатая
Когда мы впервые осматривали корабль магометян, Джари представил нам почтенного Файзуха. Невысокий, слегка переупитанный смуглец лет сорока, с бабьей фигурой, жгучими черными усиками и грустными глазами циркового пони сейчас является первым человеком на корабле после трагически усопших хозяина Зифата и его племянника. Файзух подвизался у Зифата кем-то вроде казначея или счетовода. Именно Файзух уговорил Джари попросить помощи у русов, нас то есть, ибо над телами погибших патронов сам себе поклялся привести корабль и большую часть средств за вырученный товар обратно в халифат семье купца Зифата.
Я поначалу напрягся. Человек, по долгу службы имеющий дело с деньгами, в особенности с чужими деньгами, как правило, очень расчетлив и фантастически прижимист, каждую копейку жмет пуще своей. Однако Файзух оказался сущим душкой. Балаболил на своем очень эмоционально, рассказывал как сильно он нас всех отблагодарит, если избавим их от преследования ужасных данов.
Обещать, не значит жениться, но я склонился уверовать в посулы казначея и даже задаток брать не хотел, да Ольдар настоял. Саму казну — небольшой сундучок в углу помещения в кормовой надстройки я видел собственными глазами, когда, заслонив жирной спиной, Файзух вытаскивал из него десяток золотых солидов. Оставалось надеяться, что заветный сундучок так же полон золота и серебра как я энтузиазма.
— Странная у них лодка, — делюсь я своим мнением с окружающими, едва мне удается как следует разглядеть бесшумно возникший в призрачном утреннем тумане корабль, на который с веским: "Идут!" указал Джари.
