— Ребята … — говорит Мико, опуская скрипку и всхлипывает: — спасибо вам всем… я… мне…
— Тихо, тихо… — Сора встает и вытирает ее мокрые от слез щеки: — никто один, ты же помнишь? Ты не одна…
— И по-хорошему это должно тебя напугать — хмыкает Юрико, вытирая слезу: — столько сентиментальных идиотов вокруг.
— Сейчас меня уже ничего не напугает. Ю-тян — отвечает Мико и улыбается: — я уже не верю в Бога, но если вдруг я попаду в ад — вы же последуете за мной. А я уж лучше буду в аду с вами, чем в раю — одна.
— Вот сейчас бы выпить — ворчит Дездемона: — чертова Шика, отобрала всю выпивку. Малая дело говорит.
— Я тебе чаю налью — говорит Кимико: — садись…
Глава 29
День начался неожиданно. Сначала все было как обычно — завтрак с домашними, препирательства с мелкой приставалой Хинатой, которой все надо знать и в каждой бочке затычкой служить и свои пять иен везде вставить. Мама, которая прямо-таки светилась от счастья, что я в Академию перевожусь, она вчера ходила форму покупать, вернее — заказывать. Как же, мимоходом упомянула соседкам что она для сына идет форму заказать, ведь сын у нее переводится. Да. В Академию Белого Феникса, не хухры-мухры. Видимо созерцание кислых физиономий соседок было удовлетворяющим и познавательным — мама осталась довольна. Форму сошьют, мерки мои она отдала, говорит, что я вырос и в плечах раздался, жених. Опять всплыла тема Бьянки и Соры, тут у мамы дуализм и противоречия, потому что как оказалось — Бьянка то, что поляки говорят «имеет голову до интересу», а верней — очень деловая девушка. Как так у нее столько всего и всего за год? Загадка. Но сеть заправочных, парочка модных брендов одежды и косметики… в общем оказалась Бьянка завидной невестой сразу. То есть, маме конечно было бы лучше, если бы Сора-тян была с деньгами Бьянки-сан, но тут уже как получилось. В очередной раз отстоял свое право оставаться одиноким и не женатым (если я был султан — был бы холостым!), а также право выбирать время, место и ту самую. Огорчил маму в общем. Тут же исправился, пообещав, что буду с ней советоваться и все такое. В конце концов был отпущен в школу с напутствием, что и правда еще молод, погуляй пока. Хината, кстати опять полотенцем по заднице получила — за предположение что пока я «гулять» буду — половину женского населения города перегуляю… вот с Академии и начиная.
Неожиданности начались в школе. Вернее — с ворот школы. Обычно ворота у нас распахнуты настежь и не запираются даже на ночь, и все желающие ходят туда и сюда совершенно беспрепятственно. Потому как дорога к знаниям не должна быть завалена булыжниками. Но сегодня перед школьными воротами маячил Фукуяма-сенсей, наш физрук, в своей синей спортивной мастерке и с боккеном через плечо. Странно. С другой стороны, может просто ходит или ждет там кого-то… хотя то, как он держит боккен на плече — напоминало солдат из имперской стражи, тех самых стражников врат.
— Такахаси! — окликает он меня, едва увидев: — а ты тут чего делаешь?
— Да бегу я, бегу, Фукуяма-сенсей! Еще полчаса до уроков! — отвечаю я. Неужели начали отмечать у ворот? Вот блин. Но время у меня еще есть… вроде бы.
— Что? Да ты не опаздываешь. Что ты тут делаешь? — физрук похлопывает себя боккеном по плечу, многозначительно так.
— В школу иду. У нас математика первым уроком — поясняю я, чувствуя у себя на плечах вырастающие капитанские погоны. Такахаси Кента, Капитан Очевидность. Что ты делаешь? Иду в школу. Ах, да, еще и дышу. И смотрю. С удивлением так смотрю на Фукуяму-сенсея.
— А ты у нас больше не учишься, Такахаси-кун. — говорит он и достает откуда-то из-за пазухи листок бумаги: — вот, смотри, приказ о переводе. Вчерашним днем, между прочим.
— Что? — беру листок и внимательно изучаю. Так, дата, подпись, название и номер школы, действительно — приказ о переводе некоего Такахаси в Академию Белого Феникса. Вот же… массаракш, не могли дать до конца недели походить. И что за театр с физруком на воротах? Что, теперь меня в школу физически пускать не будут? Никогда такого не было, всегда ходили кто захочет, даже вон из Академии там или вообще посторонние… а тут… серьезно взялся за меня директор. Наверное, он полагает что пока я рядом — покоя ему не будет и чем раньше духу моего тут не будет — тем скорее школа вернется к своему обычному статус кво и модус операнди.
— Было приятно учиться у вас, Фукуяма-сенсей — кланяюсь я. Морщинки в уголках глаз у физрука слегка смягчаются.
— Было неплохо иметь в учениках такого непоседу как ты, Такахаси-кун — говорит он в ответ: — слишком уж ты большая птица стал для нашей школы. Но мы будем рады повесить твою фотографию среди наших выпускников… особенно, если ты не будешь продолжать то, что ты делаешь в нашей школе. Пожалуйста, где-нибудь в другом месте. В Академии например.
— До свидания Фукуяма-сенсей — еще поклон.
— Бывай, Такахаси-кун.
Иду по улице города, чувствуя себя странно. У всех нормальных школьников сейчас уроки, они сидят за партами, склонив голову над учебниками и тетрадками, вгрызаясь в гранит науки, а я тут по улицам шатаюсь. Чувствую себя прогульщиком и недостойным членом общества и вообще хикикомори каким-то. Сильно въелась в Кенту японская мечта со всем ее «встать по линеечке вместе со всеми и ничем не выделятся», сильно. Но нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики, которых на самом деле было меньше, чем меньшевиков. Дедушка Ренин вообще был мастер на такие трюки — раз и все, мы уже большинство. Из тех, кто остались. Садиться играть в карты с дедушкой Рениным было бы дурной идеей, настолько он умел передергивать. А вот, попади я в тело дедушки Ренина до февральской революции, что бы делал? Ой, вэй… какой интересный и совершенно неуместный вопрос, нашел, о чем думать, будто у меня тут забот недостаточно… у меня темный попутчик ни черта не удовлетворенный и не насытившийся, у меня Шизука и Бьянка на голове сидят… и много чего еще.
При этом, если Бьянку можно еще как-то направить в мирное русло, то Шизуку — вряд ли. Бьянке все равно чем заниматься, лишь бы наотмашь, лишь бы интересно было и запретный плод, и игра, опасная игра — это ее. У нее есть свой внутренний сценарий и если переписать его… направить в нужное русло, убедить поиграть в какие-нибудь полезные игры… пусть и опасные и ей будет легче и общество вздохнет с облегчением. А вот Шизука — она от самого процесса кайфует, потому с ней надо как с Декстером — прописать этический Моральный Кодекс Убийцы и обязать следовать ему. Все равно каждый раз, как потребность кого-то убить перевалит за уровень «все равно сделаю, хоть ты тресни» — она пойдет и прирежет кого-нибудь. Так что будем надеяться на две вещи — первое, что эта потребность у нее не будет расти в геометрической прогрессии, а второе — что в обществе никогда не закончатся маньяки и уроды. Будет она у меня такой «крысиный терминатор» или «Хищник хищников». Убийца убийц. Вообще-то, если без прикрас, то линчеватель она будет. И я вместе с ней.
Останавливаюсь и понимаю, что ноги сами собой принесли меня ко входу в «Школу Бокса Инадзавы». Хмыкаю и вхожу внутрь, поздороваюсь хоть. В школе необычно людно даже с утра, раньше и вечером не так много народу было, а сейчас много. Бросается в глаза то, что большинство — девушки. Некоторые из них тут же начинают шептаться между собой и с такой силой бросать на меня косые взгляды исподволь, что начинаю опасаться не заработают ли они себе косоглазие. Мэмору-сенсей — хлопает в ладоши, привлекая внимание и снова показывает новичкам как правильно держать руки у подбородка. Девушки поднимают свои руки — кто в лес, кто по дрова. Улыбаюсь. Хорошо тут.
