Хидео покачал головой:
— И вряд ли какие вести будут — в Токийском заливе сегодня выловили тело преподавателя боевых искусств. Ты знала, что на самом деле Камавура Тэкеши рыжий? Он был поражен ударом Костяных Кинжалов. А до этого… До этого он испытал невыносимые муки — его губы были искусаны в кровь, а на ладонях остались следы впившихся ногтей. Сдается мне, что он решил завершить начатое своими учениками, но у него не получилось справиться с хинином. Тот оказался сильнее. Даже после изматывающего боя. Но это мы вряд ли узнаем, только если вызывать Такаги на допрос с пристрастием. Однако, что-то мне подсказывает, что если он так легко справился с хвостом, то и допрос не даст ощутимых результатов. Он просто будет отказываться от всего и стоять на своём до конца.
Юмако поджала губы. Она вздохнула, покачала головой. Надо же какие подробности всплывают. А сначала Такаги показался ей обыкновенным выскочкой. Тем парнишкой из нищего квартала, которого богатый покровитель пропихнул в военную академию. Причем было неизвестно — за какие заслуги. Вряд ли род Окамото решил просто так, с бухты-барахты, взять шефство над бедным мальчишкой.
Ещё одна тайна. Что-то слишком много тайн собралось вокруг этого белобрысого хинина.
— Хорошо, хинин достоин быть черным агентом. Но призраком? С чего бы такая честь?
— А вот как раз с этим ещё проще. Ты спросила — не будет ли проблем с татуировкой хинина? Так вот, никаких проблем не возникнет.
— И почему же? — вкрадчиво поинтересовалась Юмако.
— Расскажу тебе одну старую историю… — загадочным голосом произнес Хидео. — Случилась она давным-давно с одним наемным убийцей, который убил много людей. Так много, что его сердце обратилось в камень. И не знал он ни жалости, ни страха, ни любви. Хотя нет, он любил деньги, ради них был готов убить даже собственную мать…
— Давай-давай, я люблю сказки, — улыбнулась Юмако.
— Тогда слушай и не перебивай. В глухой провинции Отака как-то раз прошел слух, что там появляется ведьма-оборотень. На самой вершине холма Фидзеро и у его подножья стояли два чайных домика, очень похожих друг на друга.
Каждый путник, перед тем как попасть в центр Отаки, непременно заходил в чайный домик на вершине холма. Попивая горячий чай, радостный и веселый, он поглядывал вниз на город. А покидая Отаку, путник непременно заходил в домик у подножья холма и за чашкой чая мысленно прощался с городом.
И всему этому благолепию пришел конец, когда пошли слухи про ведьму-оборотня. Люди стали обходить стороной эти домики. Перестали заходить туда, а если и заходили, то тут же убегали прочь. Поговаривали, что некоторые даже поседели от ужаса. А чье-то сердце и вовсе не выдерживало встречи с ведьмой.
Тогда и решили послать туда наемника-убийцу, который не знал страха и не отступал ни перед каким-либо сложным заданием.
На вершине холма убийца остановился и вздохнул с облегчением, увидев внизу крыши городка. «Дай немного отдохну», — подумал он и зашел в чайный домик.
Видит наемник: стоит спиной к нему в глубине дома какая-то женщина и трудится над чем-то. Спросил путник у нее, поправляя завязки на своих дорожных сандалиях:
— Хозяйка, дай мне чего-нибудь горячего.
— Сейчас, сейчас, — отозвалась женщина, не оборачиваясь.
Захотелось наемнику с ней разговориться. Захотелось вызнать информацию про слухи и про ведьму.
— Слышал я, что в прежнее время здесь ведьма-оборотень водилась. Ну, а теперь появляется она здесь?
— Появляется, частенько ее видят!
— Хо! Скажите! Ну, а какова она видом? — спросил наемник, поглядывая на хозяйку.
— Ведьма-то? Какова она видом? А вот такая!
И с этими словами круто повернулась к гостю. Взглянул он на нее и, завопив от ужаса, бросился вон из чайного домика, позабыв о своем дорожном мешке. У женщины вместо лица был, что называется, ноппэрапон — гладкий шар без единой отметины. Не было на нем ни глаз, ни бровей, ни рта, ни носа.
Помчался наемник вниз по холму. Добежал до подножья и влетел почти без памяти в другой чайный домик. Тогда он впервые понял, что такое страх. И от этого знания ему стало не по себе. Задыхаясь, ухватился он за столб посреди домика, опомнился немного и кое-как добрел до скамейки. Смотрит: в чайном домике тоже стоит спиной к входу какая-то женщина и трудится над чем-то.
Стал он ей рассказывать дрожащим голосом про то, что с ним случилось.
— Ух, и набрался же я страху! Первый раз в жизни видел ведьму. А ты, хозяюшка, неужели не боишься жить в таком страшном месте?
— Я-то? Вот уж нисколько, — отвечает женщина, не оборачиваясь.
— Неужели! А я так чуть не умер от страха. Стоит вспомнить, так сразу холод пробирает.
Вдруг женщина в глубине дома спросила:
— А ведьма эта поди на меня похожа! — и повернулась к путнику. Взглянул он на хозяйку, а у нее тоже вместо лица — ноппэрапон — ни глаз, ни рта, ни носа, словно рыбий пузырь на шее качается.
У наемника от ужаса встали волосы дыбом. Трясясь всем телом, стуча зубами, выскочил он опрометью из чайного домика и помчался к городу, прочь от страшного холма. Да так быстро бежал, что не выдержало каменное сердце, да и разорвалось на куски.
Нашли потом жители Отаки этого мужчину на дороге. А чайные домики сожгли… Только на пепелище не было никого. Ни сгоревшего тела, ни ведьмы. Но, с тех пор, говорят, ведьма пропала. Или ушла прочь…
Хидео замолчал, наслаждаясь тишиной. Юмако три раза хлопнула в ладоши, а потом произнесла:
— Очень интересная сказка. И убийце воздалось по заслугам, как будто ведьма его ждала, и сама ушла прочь. Но к чему ты мне это рассказал?
— К тому, что я в начале нашего разговора о хинине не просто так упомянул о людях, которые следили за ним с коптеров. Недавно ночью Такаги вышел со своей базы. Он вышел скрытно от своих людей, но не от летающих мощных камер. Его засекли и тут же сообщили об этом мне. Конечно же меня это заинтересовало и я…
— И ты умчался в ночь, — кивнула Юмако. — Я ещё подумала — не к любовнице ли ты отправился?
— Ну что ты, какая может быть любовница? — улыбнулся Хидео. — У меня есть ты. С тобой мне никаких любовниц не надо. Но, вернемся к хинину. Так вот, он в саду Коисикава Коракэн ликвидировал двух отъявленных преступников. Причем, сделал это весьма оригинальным способом — превратившись в девочку-восьмилетку. Я наблюдал за его действиями с дерева неподалеку и знаешь, мне очень понравилось то, что я увидел.
— Он ноппэрапон? — брови Юмако взлетели ещё выше.
— И к тому же, он обладает ещё каким-то странным оммёдо — я никогда не видел такого. Теперь, жена моя, ты всё ещё сомневаешься в моих умственных способностях?
Юмако встала со скамьи и совершила самый вежливый поклон:
— Прошу прощения, мой муж. Я была не права. Действительно, хинин достоин стать призраком. Но… Неужели даймё это тоже знает?
