Я взглянул на пожилого мужчину. Он в это время поднес ватку с резким запахом к носу повара. Тот отдернул голову, а потом сморщился. Ясно, тут ещё не скоро всё прояснится. Если даже нашатырь слабо помогает...
Я подскочил к молодому лейтенанту:
— Что тут произошло?
— А вы кто? — уставился на меня лейтенант.
— Я владелец этого кафе, вернее, совладелец. Моё имя Изаму Такаги. Там все живы?
— Похоже, что какие-то разборки якудза. Забежали трое и начали бросать в разные стороны фаерболы. После чего выскочили наружу. Один человек ранен, ещё двое пострадали. Но у тех царапины и ушибы. Повезло, что время не обеденное. Я сам не раз был в вашем кафе и могу сказать, что порой тут места не найти. Сейчас же всего пятеро посетителей было… Всего пятеро, но серьезно пострадал только один… Не знаю, что за оммёдо защищало кафе, но оно приняло на себя весь основной удар. Даже официантов не задело.
Подъехала машина, из которой выбежала Аяка. Она вскрикнула, прижала ладони к лицу и остановилась, рассматривая разрушения. После этого бросилась к сидящему повару. Из-за руля выскочил мой бывший одноклассник Джун Танака. Он окинул взглядом разрушения нашел меня взглядом и направился к нам.
— Привет, Такаги-кун, — легким поклоном приветствовал меня Джун, а после кивнул полицейскому. Тот поклонился в ответ и отошел. Джун посмотрел на меня. — Что тут?
— Пока выясняю. Хорошо, что Аяка с тобой была.
— Да, мы в ресторане с делами разбирались. Когда нам позвонили, то Аяка едва с ума не сошла. Видел бы ты, как она грызла ногти…
Помимо кафе у нас с Аякой было ещё совместный ресторан. По большому счету всем заправляла Аяка, а я только помогал решать проблемы. Вот как раз одна из таких проблем возникла в кафе. И я её должен решить.
Пока я разговаривал, сэнсэй успел поболтать со старушками, стоящими чуть поодаль. Он умеет разговаривать с женщинами. После этого он подошел к нам.
— Господин Танака, — поклонился сэнсэй Джуну. — Рад видеть вас с добром здравии.
— Здравствуйте, сэнсэй Норобу, — поклонился Джун в ответ. — Тоже рад видеть вас живым и здоровым.
— Как здоровье ваших родителей?
— Благодарю за то, что интересуетесь. Они чувствуют себя хорошо. Делают намеки на то, что хотели бы как можно быстрее посмотреть на внуков.
— Всему своё время, — улыбнулся сэнсэй и повторил. — Всему своё время.
Я терпеливо ждал, пока закончится обмен любезностями. Всё-таки порой японский этикет утомляет. Нельзя вот сразу перейти к делу, без обязательных реверансов?
— Вчера эти трое заходили в кафе, — сказал Норобу. — Дорогие костюмы, очки, наглые рожи. Через десять минут вышли на улицу, при этом хлопнули дверью так, что та едва не сорвалась с петель. Госпожа Иида как раз была в это время в бакалее по соседству, поэтому она и запомнила этих троих.
— И она сможет описать их для портрета? — задал я вопрос.
— Да, Тигр уже делает зарисовки, — Норобу кивнул в сторону стоящих старушек, возле которых застыл Ленивый Тигр с блокнотом в руках.
Рисовать Тигр умел, недаром же он делал пакеты стикеров в качестве вознаграждения за разоблаченные фейки. Вот и сейчас он возвышался горой среди холмиков в кимоно. Слушал, черкал карандашом и записывал. Показывал зарисованное, правил и снова черкал.
Оперативно. Сработано неплохо. Норобу умеет держать всё под контролем.
В это время к нам подошла Аяка. Мы уставились на неё. За время, проведенное рядом с Джуном, она расцвела. Из симпатичной официанточки превратилась в настоящую красавицу — бизнес-деву. Косметические процедуры, посещение салонов красоты и регулярные заходы в спортзал, по её мнению, были просто необходимы, чтобы соответствовать уровню аристократо.
Под её руководством и кафе и ресторан начали развиваться нешуточными темпами. Она даже подкинула идею обзавестись ещё парочкой ресторанов, и образовать сеть, но на парочку ресторанов пока не было денег, а влезать в крупные долги не хотелось. Я пообещал сделать всё возможное, как только появятся дополнительное финансирование. Брать деньги от Танаки она отказывалась, не желая ни в чем зависеть от молодого человека.
— Изаму, это… это… Я не думала, что они так поступят, — произнесла Аяка и уткнулась лицом в грудь Джуна.
— Кто это они? — тут же спросил я. — Кто эти… свистоплясы?
— Это якудза из клана Тараути-гуми, — сказала Аяка. — Они вчера приходили, сделали нам предложение работать под ними, но я отказалась. А вот сейчас…
— Ты уверена, что это они?
— Больше некому.
Я посмотрел на Норобу. Тот пожал плечами:
— Никогда не слышал о таком клане. Скорее всего, какой-то из новых, безбашенных. Такие возникают иногда, но быстро обламываются старыми кланами.
— А ты говорила, что работаешь с кланом Казено-тсубаса?
Право пользоваться и говорить от имени Казено-тсубаса-кай мне дала лично Мизуки Сато, дочь оябуна Сато. Право было получено с личного разрешения оябуна. За это ребятам из клана была обеспечена хорошая скидка. И обычно этого хватало, чтобы утихомирить даже самых дерзких, но вот сейчас был явно не тот случай.
— Сказала, — кивнула Аяка. — Но они только рассмеялись. Сказали, что в скором времени весь Токио склонится перед Тараути-гуми, а Казено-тсубаса будет на побегушках. И все трое были пьяными... Я тогда не придала значения их словам, а когда пригрозила вызвать ребят на подмогу, то они развернулись и обещали вернуться.
Мда, как будто без этого проблем мало, ещё и какой-то клан якудза нарисовался…
— А чего же вчера об этом не сказала? — нахмурился я. — Возможно, сегодня ничего из этого не случилось бы…
— Я думала, что они просто пьяные. К нам заходят иногда такие… Начинают выступать, особенно перед девушками, но стоит их припугнуть и они сразу же убегают. Я думала, что они из таких…
— Изаму-кун, не надо перекладывать на Аяку вину, — мягко сказал Джун. — Она хотела как лучше.
— Да я и не перекладываю, — вздохнул я в ответ. — На самом деле это отчасти моя вина. На будущее поставлю тут охранника, чтобы помогал в решении спорных моментов. Просто не думал, что кто-то осмелится так наглеть. Скажи, а что за оммёдо было использовано, что так мало народа пострадало?
— Это я попросил Дзуна Танагачи наложить оммёдо Нетления, — подал голос Норобу. — А что? С кафе и мне капает — надо же защищать свои активы. А так… Оммёдо призвано сохранить жизнь людей, и оно сработало. Никто же почти не пострадал?
В это время на носилках вынесли тело мужчины. Его голова была перемотана бинтом, сквозь который проступали красные капли. Аяка бросилась к нему и запричитала:
— Господин Тёбэй, господин Тёбэй, какая же жалость… Как же это всё произошло… Мы очень извиняемся за то, что случилось…
