— Ого, как предусмотрительно, — вырвалось у меня, когда увидел наполненную ванну, на поверхности которой плавали лепестки роз.
— Всего лишь звонок портье и обещание заплатить, — улыбнулась Хируями.
— Всего лишь звонок и обещание, — мечтательно произнес я.
Мне она всё больше начинала нравиться. Может быть, я чуточку поторопился с определением госпожи Хируями в убийцы? Она слишком мила и красива, чтобы быть убийцей. А как волнительно вздымается её грудь...
Невольно рука поднялась до ворота и потянула пиджак вниз. Госпожа Хируями чуть расслабила плечи и позволила ткани упасть на пол.
Теперь блузка, под которой просвечивался белоснежный бюстгалтер. Пуговицы выныривали из прорезей так легко, как будто ждали этого. Всё большие участки кожи открывались моему взору.
И мне нравилось это зрелище!
— Изаму… Изаму… Что же ты делаешь? — она смущенно отвела взгляд в сторону.
Даже щечки покраснели! Неужели она в самом деле убийца?
Или всё же нет? Может я ошибаюсь?
Вот она уже стоит передо мной, полуобнаженная… смущенная… Я касаюсь лямок бюстгалтера и её грудь невольно вздымается. Чуть ли не вываливается из плена белых чашечек.
— Я лишь хочу ласкать вас, госпожа Хируями, — говорю я с придыханием. — Только лишь касаться губами вашей кожи.
— Ты хочешь увидеть то, что за тканью?
— Ещё и узнать то, что было скрыто… — шепчу я.
— Истинное знание порой бывает болезненным, — отвечает Хируями, поводя плечами, отчего бретельки сваливаются грудь оказывается на свободе.
Эх, какая же это была грудь… Дорогие читатели портала Автор Тудей, если бы вы её увидели, то смогли бы понять тот шум в ушах, который у меня возник. А ещё ноги постарались подогнуться, чтобы бухнуться навзничь. Нет, кровяных брызг из носа у меня не вырвалось — давление крови было в другом месте. И от этого давления ткань штанов едва не порвалась. По крайней мере, я четко услышал треск.
И это только от вида безукоризненной груди…
А что будет дальше?
Я поднимаю руку, чтобы накрыть ладонью одну из упругих вершин. По пути успеваю подумать — а хватит ли ладони и пальцев, чтобы заключить в плен это совершенство?
— Подожди, ты увидел меня, а теперь позволь мне увидеть тебя… — шепчет Хируями.
— Да, конечно, — бормочу я в ответ. — Да-да…
Да какая же она убийца? Вот не может красавица с такой невероятной грудью замышлять черные дела. Её тело просто создано для любви. Для секса… Для меня…
Мои непослушные пальцы пытаются расстегнуть пуговицы на куртке, но ничего не получается. Подлые пуговицы вырываются из рук. Они словно мелкие бисеринки в руках старика, то и дело оказываются не там, где нужно.
— Какой же я неловкий, — говорю я досадливо и уже собираюсь рвануть ворот, когда мои руки оказываются ловко перехвачены в воздухе.
Из ванны выскакивают две руки, созданные из воды, и останавливают моё движение.
— Позволь мне, Изаму-кун, — говорит Хируями.
Её пальцы плетут оммёдо и вот уже ещё четыре руки вылетают из ванны. Теплые прикосновения водных пальцев оставляют влажные следы на куртке и рубашке, зато вредные пуговицы оказываются побеждены. Мой мускулистый торс оказывается без единой нитки.
— Ого, а ты любитель спорта, — с восхищением произносит Хируями.
— Ну да, люблю шахматы и шашки. Обожаю поддавки, — с улыбкой произношу в ответ и вздрагиваю.
По груди, спине и животу скользят влажные прикосновения водяных рук. Хируями руководит руками так умело, как будто играет на музыкальном инструменте. Давненько мне не приходилось быть арфой.
— Любишь поддавки? Значит, хочешь, чтобы я взяла на себя роль госпожи? — с улыбкой произносит Хируями.
А что? Это может стать неплохим экспериментом. Игра в БДСМ со взрослой женщиной может принести новые впечатления, новые ощущения, новые…
— Да… — выдыхаю я, когда одни водяные руки разминают мои мышцы плеч, в то время как другие оглаживают тело.
— Ты хочешь стать моим рабом?
Я вижу, как одна водяная рука оттягивает ремень брюк. Вот-вот стальной язычок пряжки выскользнет из дырочки.
Язычок выскользнет из отверстия, а кое-что другое скоро войдет в другое отверстие. И будет держать не менее крепко… Почему-то мне казалось, что она будет ремнем, а я язычком… И отверстие явно будет не одно.
Надо лишь выполнить небольшое условие и сказать:
— Да…
— Хочешь полностью подчиниться и познать невероятные ощущения?
В голове уже взрываются фейерверки сладострастия. Низ живота ноет от предвкушения. Теплые водяные руки оглаживают тело и порой кажется, что я внутри женской групповухи… вот-вот доберусь до сокровенного.
— Да… Скорее… Скорее…
Ремень выскальзывает из петелек, а брюки расстегиваются. Падают к ногам. Остаются лишь трусы, но снять их — дело одной секунды.
— Ах, Изаму-кун… А ты можешь пожертвовать собой ради своей госпожи? — госпожа Хируями берется пальцами за ремень своих брюк.
Её пальцы расстегивают ремень и отводят в сторону пуговицу. На свет показываются очередные кружева. Только это уже не бюстгальтер, это заветная ткань, закрывающая самое сокровенное от глаз изголодавшегося хинина.
Кажется, что моё хриплое дыхание заполняет всю ванную комнату. Водяные руки скользят по телу, заставляя каждую клеточку вопить от блаженства. Низ живота едва не взрывается от напряжения. А эта женщина…
Да разве же она может быть убийцей? Какая же глупость пришла мне в голову тогда. Это всего лишь череда удач, которая свалилась на голову несчастного хинина. Всего лишь Фортуна повернулась ко мне лицом.
А между тем пальцы женщины приспускают ещё ниже брюки.
Какие же кружева… Прямо-таки скользил бы по ним кончиками пальцев и скользил. От верха и внутрь… Туда, где скрыто манящее нечто, которое заставляет сходить с ума.
— Я готов на всё, — слышу я свой голос, когда трусики полностью освобождаются от брючного плена.
Брюки падают на пол. Точеная ножка перешагивает через них. Теперь госпожа Хируями передо мной только в одних трусиках. Всего лишь тонкие кружева скрывают треугольник, таящий в себе неземное блаженство.
— Раз ты готов на всё, тогда я заберу у тебя всё, — говорит госпожа Хируями.
Её голос звучит так невероятно притягательно. Я готов отдать всё на свете. Готов отринуть всё, лишь бы служить ей. Лишь бы стать песком возле её ног…
— Да, госпожа. Забери всё…
Она была всего в двух шагах. Руки из воды продолжали ласкать моё тело. Каждая клеточка пела от удовольствия и неги. Я блаженствовал. И это блаженство не было сравнимо ни с чем.
