— Это да, — кивнул я. — Ректор объяснял, что призраков не перевербовывают, а уничтожают.
— И на эту прелесть ты хочешь подписать меня на старости лет? — спросил Норобу. — Я бы предпочел помереть на своем футоне, а чтобы вокруг плакали прекрасные гейши…
— Я никого не заставляю, — сразу поднял я руки. — Так как я знаю, что могу вам доверять целиком и полностью, предлагаю подумать над моими словами, а потом высказать своё решение. Если вы решите, что для вас это неприемлемо, то я всё пойму. Найду вам тихое место, чтобы просто перебирать бумажки, не волноваться ни о чем и спокойно доживать свой век…
— Вот ты сволочь, а? — не выдержал Норобу. — Чего на гниль давишь?
— Всего лишь выказываю уважение и преданность, — изобразил я настолько невинную моську, что даже вечно невозмутимый Казимото прыснул.
— Вот как дам больно, — проворчал Норобу. — Будешь тогда знать, как над старым человеком измываться. И вообще, мне нужно повышение оклада!
— Но я даже не называл сумму, — попытался возразить, но легче было победить в армрестлинге экскаватор.
— Мне плевать! Мне нужно повышение оклада и точка. Я старенький, мне нужны пилюли!
— И деньги на гейш! — подсказала Шакко.
— И деньги на гейш… Чего? Каких гейш? О чем ты, рыжая? — спохватился Норобу.
Шакко тоже попыталась скорчить невинность, но одновременное нажатие с двух боков указательными пальцами заставили её прыснуть и расхохотаться.
— Ха-ха-ха! Подловили, засранцы! — она снова попыталась выбросить руки в направлении колен двух парней.
Однако те были наготове и, как будто по сговору, разом выбросили ноги в сторону, развернувшись и бухнувшись головами на колени Шакко. Теперь уже они скорчили невинные мордашки.
Шакко покачала головой, схватила за челки, а после слегка подергала их, как будто пыталась вырвать морковку.
— В общем так, я рассказал вам о предложении создать группу поддержки призрака, — прихлопнул я по столу. — Вам уже решать — вступать в неё или не вступать! Я даю вам время подумать, через пять минут жду вашего решения.
После этих слов я поднялся с кресла, прошел к окну и вышел на балкон. Аккуратно закрыл за собой дверь, оставляя возможность друзьям поговорить и всё обсудить.
Сам же облокотился о перила и взглянул вниз. Во дворе мототаксисты возились со своими железными конями, переговаривались, зубоскалили. Скоро должен быть ужин, и они все отправятся в столовую. Там семейство хининов Мэдока и Керо Накамура с сыном Харутой уже будут поджидать ораву мототаксистов.
Только две женщины жили на нашей базе — Мэдока и Шакко. Мэдока уже была в возрасте и особого сексуального интереса для бывших босодзоку не представляла, а вот Шакко… Шакко и сама могла за себя постоять, да и два здоровенных лба возле неё постоянно ошивались. Малыш и Тигр могли любому объяснить, почему не стоит пялиться на Шакко. Так что среди живущих на базе мужчин не было ссор из-за женского пола.
Встречи на стороне я не запрещал, но вот приводить молодых особ на базу разрешалось только мне. И только одну молодую особу — Кацуми Утида, мою девушку. Для любовных встреч остальных ребят я отдал в распоряжение всю Японию. Да, у нас было вот такое вот небольшое условие.
Это условие заставил меня сделать Норобу. Он всё никак не мог успокоиться оттого, что к мототаксистам я относился как к друзьям, а не как к слугам. Поэтому и надавил, чтобы я объявил об условии отсутствия женского пола на базе.
Чтобы только босс мог пользоваться подобной привилегией…
Я скорее почувствовал, чем услышал, как ко мне подошел Норобу и встал рядом. Мы вместе пару минут полюбовались действиями мототаксистов внизу, после чего сэнсэй спросил:
— А в своём мире ты был призраком? Или что у вас там?
— Я был военным, — кивнул я в ответ. — По определению наш отряд больше подходил к черным агентам, как и Казимото. То есть к тем, кто занимался устранением нежелательных лиц. А после мыканья в поисках себя в реальной жизни, занялся полной чернотой.
— Я знаю, Тень, — кивнул Норобу. — Похоже, что твоя судьба никуда тебя не отпускает. Чтобы ты не сделал — всё равно в итоге возвращаешься к одному и тому же. Что в том мире, что в этом.
— Сэнсэй, ты прав. И в то же время — мой путь в ином мире закончился плачевно. Я сдох, и никто обо мне даже не всхлипнул. Ни одна гейша, — криво усмехнулся и продолжил. — В этом же мире я хочу принести пользу. Чтобы хоть кому-то стало легче от моих действий.
Сэнсэй вздохнул, пощипал себя за бородку и спросил:
— А в том мире, разве не было хорошо от твоих действий? Ведь ты же уничтожал плохих, чтобы хорошим стало жить немножечко легче?
Я покачал головой:
— Знаешь, одно время я тоже так думал. Думал, что уничтожаю преступников, убиваю плохих людей. Вот вроде грохнул одного и какому-то бедолаге станет легче, что его не прессуют, а по факту…
— А что по факту?
— По факту… — я вздохнул. — Мы в прошлом году уничтожили большую часть Хино-хеби-кай, но стало ли жить легче простому люду?
— Ну, им перестали досаждать молодчики из Хино-хеби, перестали выбивать долги, заниматься вымогательством.
— Да, теперь этим занимаются молодчики из Казено-тсубаса-кай, — вздохнул я. — То есть на место одного преступного элемента пришел другой. А Тораноаши-кай? Стоило надавить покрепче и вся группировка перешла под крыло Казено-тсубаса. Да и с Хаганеноцуме-кай получилось тоже самое — вроде бы победили плохих людей, но им на смену поставили своих, не менее жестких ребят.
— Отчасти поэтому я и покинул ряды якудза, — кивнул Норобу. — Да и ты тоже…
— Я тоже, — откликнулся эхом и вздохнул. — Для обычного люда ничего не изменилось. Слишком уж мелкими являются наши действия, чтобы хоть как-нибудь отразиться на жизни людей.
— А ты хочешь по-крупному? — поднял бровь Норобу.
— Ты сам знаешь, что да. Хочу и сделаю. Или проживу новую жизнь так, чтобы от меня осталась хотя бы частичка хорошего. Сам видишь, что отчасти благодаря мне и моему примеру в школу для высокородных господ в этом году поступило трое хининов. А уж если я закончу военную академию, то стану первым хинином, получившим высшее образование. Дополнительное обучение и возможная карьерная лестница снова станут примером для тех, кто на протяжении многих веков были в дремучей кабале. Рождались ради тяжелой работы, трудились, не разгибаясь, и умирали, редко видя солнечный свет. И аристократам было это выгодно. И выгодно сейчас, даже когда отменили кастовость.
— Разделяй и властвуй, — согласился Норобу. — Император со своими советниками позволяет аристократам грызться между собой. Те же могут руководить простолюдинами, а уже простолюдины могли шпынять хининов. Да, ты прав, отчасти благодаря твоему примеру хинины отвоевали ещё чуточку уважения. Твоё имя было на слуху, но…
