И она совершенно обнаженная…
От открывшегося зрелища Мрамор открывает рот, а Шакко только это и нужно. Она начинает работать руками со скоростью винта самолета-кукурузника. На клочки её одежды падают остатки волос из бороды Мрамора. В финале странного брадобрейства она бьет босодзоку по подбородку пальцем. Впрочем, от её удара зубы лязгнули так, что звук разносится далеко.
Пока голова босодзоку была запрокинута, Шакко за пару секунд сдергивает с него куртку и закутывается в неё. Широкая кожанка с бляшками оказывается девчонке по колено.
— Ну всё, на этом бритьё закончено. Можешь не благодарить, сладкий мальчик, — с улыбкой произносит она.
— Но… как… — растерянно говорит Мрамор, проводя рукой по чисто выбритому лицу.
— Каком вверх, — отвечает Шакко.
Похоже, что у меня сперла ответ.
Зрители начинают хлопать. Сначала неуверенно, а потом всё сильнее и сильнее. Они одобрительно кричат девчонке, которая раскланивается и идет к нам. Сэнсэй кивает и снимает прозрачный колпак.
Мрамор постепенно краснеет. Он явно не ожидал такой развязки. Злые взгляды, которые он бросает на своих друзей, только веселят зрителей. Авторитет босодзоку очень сильно пошатнулся в их глазах…
Такого он стерпеть явно не мог…
— Ну что, как я вам в роли парикмахера? — спросила Шакко, когда до нас осталось несколько шагов.
— Осторожно! — крикнул Тигр, бросаясь вперед.
Он бы всё равно опоздал. Разозленный Мрамор быком кинулся на Шакко с горящими кулаками, но девчонка даже не думала отступать. Она всего лишь метнулась в сторону и встретила засранца отличным йоко гэри. От удара ногой Мрамор отлетел в сторону больше, чем на пять метров.
Хрен с ним, что он отлетел — я увидел, где он приземлится!
За долю секунды я включил полное ускорение и оказался возле Мрамора за миг до того, как его голова коснулась торчащего из земли обломка арматуры. Я перехватил его и чуть толкнул в сторону. Нет, он упал, упал жестко, но зато на такое место, откуда мог подняться. Ещё один удар сердца и всё — не досчитались бы мы босодзоку. А у меня были планы на этого засранца!
Мрамор удивленно уставился на меня:
— Как же так? Ты же стоял…
Ну да, за мгновение перенесся из одной точки в другую. Даже брови Шакко взлетели под линию волос. Не ожидала она от меня такой прыти. Вроде бы и видела в деле, когда мы вместе сражались на «Черном кумитэ», но всё равно удивляется.
До этой минуты мне удавалось скрывать, что ко мне вернулись все мои бывшие боевые навыки. Все те умения убийцы, которые взращивали в прошлом мире. Удавалось… Но шила в мешке не утаишь, рано или поздно, но оно вылезет наружу.
Даже сэнсэй, с его феноменальной скоростью уступал Шакко, а сейчас я, похоже, переплюнул их обоих. Вон как бороденка вопросительно изогнулась — по любому устроит допрос с пристрастием.
Впрочем, я и сам хотел рассказать всё сэнсэю, так как устал скрывать и прятать от него свою истинную сущность. О том, что я ноппэрапон, знал только Киоси и главный оммёдзи Дзун Таганачи. Мальчишка удачно скрывал эту информацию, оммёдзи вообще был неразговорчив, но ради будущего восхождения мне нужно больше доверенных лиц. Поэтому я решил открыться ещё и сэнсэю. Всё-таки он, как и Таганачи, знал, что я пришелец из другого мира.
Остальные же свидетели моего перемещения застыли с открытыми ртами.
— Я сказал, что тут большен не нужно смертей, — произнес я в полной тишине. — Ребята, вашей смерти жаждут враги — не стоит облегчать им задачу. Если так не дорожите жизнью, то отдайте её на благое дело, а не ради глупости.
— Но как ты так быстро оказался возле меня? — поднялся с земли Мрамор.
— Пойдем в кабинет, там всё расскажу, — усмехнулся я в ответ.
— А моя куртка? — спросил босодзоку.
— Ты хочешь её вернуть? — поднял я бровь.
Шакко завернулась в куртку плотнее и всем своим видом дала понять, что она быстрее ещё раз накостыляет Мрамору, чем отдаст свою добычу.
— Ладно, пусть забирает. За такое зрелище не жалко и отдать, — хмыкнул Мрамор. — Я ведь такое видел…
— Вот поменьше об этом трепись, если хочешь прожить дольше, чем до сегодняшнего вечера, — бросила Шакко.
— Всё понял, молчу и вспоминаю. Ладно, босс, пойдем в кабинет. Если думаешь устроить головомойку, то напрасно — я уже бороды лишился, так что мне ничего уже не страшно, — ухмыльнулся Мрамор.
— Да вот уж нет. Мне от тебя нужно совсем другое, — помотал я головой. — Пойдем.
Глава 7
В небольшой купальне онсэна Нанакури, название которого переводится, как «Избавление от семи недугов», сидели трое мужчин. В черных волосах всех троих давно уже угнездилась седина, а у одного даже воцарилась обширная плешь с коричневатыми пятнами. Морщины успешно начали завоевывать территорию некогда гладкой кожи. Однако, не только это объединяло мужчин — в карих глазах всех троих проявлялся тот властный свет, какой заставлял слуг сильнее сгибать спину в почтительном поклоне.
Этот свет нарабатывался не столетиями — тысячелетиями правления людьми! Их предки выступали опорой императора, столпами, на которой зижделась власть правителя. Они были прирожденными аристократами.
Трое мужчин расслабленно болтали о всякой чепухе, вроде погоды или блюд нового открытого одним из них ресторана, пока симпатичные массажистки в коротких халатиках проминали их плечи. Хотя мужчины и собрались поговорить о важных делах, но в присутствии посторонних ушей этого делать нельзя. Да и по этикету не полагалось сразу же переходить к делу — сначала требовалось расслабить ум и тело, чтобы незамыленным взглядом окинуть возникшую проблему.
В воздухе носились не только нотки цветущих полевых цветов. Сквозь них пробивался запах тухлых яиц — отличительная черта Нанакури, которую хозяин заведения специально оставил, чтобы доказать истинность сернистых вод. По легендам эти воды могли если не воскресить мертвого, то излечить от множества заболеваний.
Массажистки старательно проминали плечи, чувствуя под руками не дряблые тела стариков, а крепкие мышцы людей, которым не чужды физические упражнения. Они переглядывались друг с другом, ловя малейший знак от мужчин, который можно было трактовать как заигрывание, но мужчины даже не пытались проявить какую-то заинтересованность в женских телах.
Для них массажистки были всего лишь частью интерьера. Да, приятной, ласкающей глаз, но частью интерьера. Никто из них не подумал бы трахать вазу, если бы она понравилась им красотой рисунка и изяществом линий.
Наконец, девушки закончили разминать распаренные тела и, забрав с собой принадлежности для массажа, вышли. На лицах менее опытных массажисток отчетливо проступило разочарование. Сегодня их не выбрали в качестве любовниц… Впрочем, эти трое никогда не выбирают любовниц из прислуги. Более опытные массажистки знали это, и поэтому на их лицах не было ни капли разочарования.
