— Утида-сан, если бы не твой отец, то я не был бы так мил с тобой… Знай, тебя я не боюсь, пусть ты и мастер.
— Извинись за свою ошибку, ведь это вполне естественно для вежливого человека и уважающего себя аристократа. Когда другим нотации читаешь, то так много говоришь… Когда ошибка возвращается к тебе, то ждешь, что я буду к тебе благосклонна. И где же тут справедливость?
— Но я же аристократ!
— Вот и докажи это, — хмыкнула Кацуми. — Покажи свою вежливость, а не только грубость.
Минори Огава ещё раз издевательски ухмыльнулся и повернулся ко мне:
— Ладно, ради уважения к роду Утида, я прощаю тебя сегодня. Живи…
Он пытался похлопать меня по щеке, но я вовремя поставил блок. Тогда он повернулся и пошел было в сторону отца. Он почти прошел мимо Кацуми, когда та сказала:
— Стой. Мы с тобой ещё не закончили.
Минори проигнорировал её и отправился дальше. В этот момент Кацуми отвесила ему хороший пендель. Мало кто видел, что Шакко подбила вторую ногу Минори, отчего тот всё-таки нырнул носом вперед.
Задира попытался вскочить, но я тут же поставил на него ногу, не давая подняться. Вот ещё только драки нам тут не хватало. А уж если он ненавидит меня, то пусть ненавидит и дальше, не стоит ему всю ненависть выплескивать на Кацуми. К тому же, всё-таки как никак она моя девушка, а за девушку надо заступаться. Пусть она и сама может размотать кого угодно.
— Сука! Я убью тебя! — выкрикнул Минори, пытаясь выбраться из-под моей ноги.
— Ой, как всё плохо! — раздался в голове голос Кохэку. — А я ведь предупреждала…
— Лежи и не дергайся! Иначе ещё и от хинина пинчища огребешь! Вовек не отмоешься! — гаркнул я в ответ на попытки Минори, а после повернул голову к его друзьям: — Вы, трое! Дернетесь и будете лежать рядом!
— Что-о-о? — прогудел один из троицы.
— Что слышал, — улыбнулась Шакко. — Изаму слова на ветер не бросает…
— Да я вас всех… — закончить Миноре не успел, так как я надавил на позвоночник, отчего задира тут же ткнулся хлебальником в плитку.
— Нет! Не убивайте его! Не убивайте, Такаги-сан! — закричала в моей голове Кохэку.
Вместе с криком пришло старое подзабытое чувство победы. То самое чувство, когда стоишь над поверженным врагом, качаясь от усталости, и понимаешь, что твой враг уже никогда не встанет, а ты будешь жить дальше. Чувство жажды жизни…
Захотелось ещё сильнее вдарить промеж лопаток. Вдарить так, чтобы под каблуком хрустнули позвонки. Чтобы одна мразь уже не коптила небо рядом со мной…
Чувство восторга и могущества так резко наполнило меня, что я даже поежился, ощущая толпы мурашек, бегающих по коже.
Ещё немного и…
— Не-е-е-ет!!! — завопил детский голос и я очнулся, не довел удар до конца.
Отец Кацуми и отец Минори поспешили к нам, когда в небе прогремел гром. Все невольно вздрогнули.
Возле нас ударила молния, из земли ударил клуб дыма, а когда он развеялся, то рядом с нами возник ректор академии Хидео Одзава. Он бесстрастно оглядел нашу группу. Минори вырвался из-под моей ноги и вскочил красный, как рак.
— Молодая кровь… — проговорил ректор. — Энергия кипит, бурлит, требует выхода. Я могу помочь с выплеском лишней энергии. Кто зачинщик драки?
Мы переглянулись между собой. Что же, делать нечего, тут ничего не попишешь… Когда ректор появился, то моя нога находилась на спине Минори.
Я сделал шаг вперед. Минори чуть помедлил, а после тоже сделал шаг. Шагнула Кацуми.
Ректор перевел взгляд на троицу, которые улыбались на шутки Минори:
— Вы, трое! Вы же друзья этого здоровяка? Тоже шаг вперед. И ты, рыжая красотка, тоже!
Названные потупились, но шагнули. Ректор оглядел нас. Суровая складка пролегла меж бровей, и он проговорил:
— Все, кто принимал участие в драке — сорок кругов по полю за академией! Те, кто не разнял свару — двадцать!
Окружающие нас ребята недовольно заворчали. Нет, в самом деле — виноваты другие, а отвечают все?
Ну да, круговая порука дисциплинирует сильнее — если ты провинился, а страдают друзья и знакомые, то рано или поздно, но эти самые друзья намекнут вам, что не стоит заниматься херней, если не хочешь быть отмудохан. В моей армейке было так. Похоже, что эта черта присуща всем военным заведениям во всех мирах.
— Но я из клана Огава, а этот хинин… — начал было Минори.
— Мне плевать — из какого вы клана, какого вы рода и какие у вас привилегии на гражданке. Вы сами пришли в академию, а это значит, что вплоть до выпуска, или отчисления, вы всего лишь курсанты. А кто будет кичиться фамилией, тот будет жестко наказан. На поле боя никто не спрашивает родства. Так что и во время учебы забудьте про неё! Приступать к выполнению задания! До первого урока осталось двадцать минут, так что у вас не так много времени на выполнение задания ректора. И заметьте — преподаватели ненавидят опоздавших! Выполнять!!!
После громовой команды ноги сами понесли в сторону поля. Я чувствовал спиной взгляды других сокурсников и понимал, что свой первый косяк я уже спорол. Пусть и не по своей вине, но…
Глава 12
В пещере Митсэру Кабунага запищал зуммер. Стоящий вниз головой Митсэру поднял правую руку. Шизуки Исикава тут же подскочила к монитору, мерцающему синим диодом в углублении скалы. Левая рука дзёнина деревни, скрытой в бамбуке, держала сухонькое тело на мизинце, утопив стальной коготь в деревянную подставку для курительных палочек.
Экран монитора заморгал и ожил. Белый прямоугольник немного диковато смотрелся среди корней и каменных выступов, но убежище есть убежище, да и роскошь чужда истинному воину ночи.
Конечно, в мире технологий и магии можно было обойтись и без компьютера, всего лишь силой оммёдо. Но зачем тратить боевой дух понапрасну и утруждать боевые меридианы, если для получения информации достаточно заиметь в углу пещеры небольшой генератор?
Митсэру Кабунага хоть и был приверженцем традиций и ритуалов, но не чурался изобретений современного мира. Он ставил во главу угла минимум затрата энергии, но максимум результативности. Свои мысли Митсэру даже выразил в небольшом произведении, мало похожем по красоте на хайку: «Если действие эффективно, то насрать, что оно не эффектно».
Система подготовки воинов ниндзя была сильно извращена в моральном смысле: «воинам ночи» были чужды такие понятия как порядочность, сострадание, ненависть, честь и тому подобное.
И это не удивительно. Ведь все это могло бы быть серьезным препятствием в их деятельности: порядочность не позволила бы им браться за любой род заданий, сострадание могло привести к собственной гибели, ненависть мешала объективной оценке противника, чувство собственного достоинства могло быть помехой для выполнения приказа.
