Что-то твердое ударило его по затылку. Перед глазами рассыпались искры, тело скрутила судорога от сорвавшейся силы, и на несколько мгновений Винсент перестал чувствовать.
Он пришел в себя уже на земле. Кто-то поднимал его плечо, помогая сесть. Винсент сощурился: глаза слезились, и на фоне неба человеческая фигура казалась такой темной, что лица не видно.
– Как же вас так угораздило, господин профессор, – сказал человек, придерживая его за спину. – Нельзя ведь столько работать.
Винсент попытался тряхнуть головой и застонал. Потянулся к затылку – пальцы влипли в колтун.
– Позвольте-ка мне, – сказал человек.
Исцеляющая магия коснулась, заставив скрипнуть зубами, а потом туман в голове развеялся.
– Какого…
– Перетрудились вы, господин профессор, вот и сомлели.
– Я не девица, чтобы сомлеть, – проворчал он, ощупывая излеченную голову, все еще липкую от крови. – Мне нужно домой.
– Куда ж вы пойдете, полголовы в кровище и спина, – голос доброжелателя обволакивал, успокаивая. – Погодите, сейчас подчищу. Само собой, на девицу вы не похожи, но чувств все же лишились, когда пытались накопитель зарядить. Вот, обронили.
Винсент бездумно вернул на запястье протянутый браслет.
– А там камень, как на грех, подвернулся, – продолжал человек. – Неудачно получилось. Хвала Предвечной, всего лишь кожу рассекло.
– Да, спасибо… – Винсент помедлил, пытаясь вспомнить, как же зовут этого человека. Впрочем, неважно. Потом вспомнит и отблагодарит, а сейчас ему нужно домой.
Винсент подхватил с земли сумку Инги. Зачем он забрал у кастеляна это дешевое барахло, которое, по большому счету, ей и не принадлежит вовсе? Ладно, рук не оттянет. Он заторопился к воротам. Наставник будет ворчать, что его снова не послушались, но Винсент объяснит, что ему нужно было домой. К жене. Наставник поймет: так надо.
Инга
Лежать на твердом холодном полу кухни было неудобно, так что пришлось подниматься. Чувствовала я себя на удивление прилично, словно и не вырубилась от слабости совсем недавно. Или давно? Сколько времени прошло? Сейчас солнце светило в окно кухни, а когда я спускалась сюда, оно освещало другую сторону дома. Похоже, близится вечер.
Я поднялась, опираясь о стену, тряхнула головой, проверяя, не закружится ли. Не закружилась, и ноги держали. Можно отлепляться от стены. Как бы узнать, сбежал ли убийца, не справившись с домом, или успел перепрошить мне мозги? Я помню, что хлопнула дверь, но помню ли я это на самом деле? Я прижалась лбом к стене, надеясь, что камень хоть немного остудит голову. Рехнуться можно с этими играми разума, если я уже не рехнулась.
Надо предупредить Винсента, чтобы, вернувшись домой, не торопился обнимать, пусть сперва на ауру посмотрит. Если он… о, господи! Я схватилась за амулет, который уже не казался ледяным, но прежде, чем успела наполнить его силой, услышала – нет, почувствовала, как отворилась входная дверь. Колокольчик не зазвенел. Потому ли, что пришел хозяин? Когда мы с Винсентом возвращались домой, дверь открывалась беззвучно.
Или опять убийца? Все-таки справился с домом, заставил замолчать звонок, как до того заставил охранные заклинания пропустить чужака? Я подняла с пола топорик для мяса и как можно незаметней выглянула в дверь.
Винсент! Устал, или болен, или ранен. Сгорбился, оперевшись ладонями в стену напротив двери, лицо скрыто волосами, но мне и не нужно видеть лицо, чтобы узнать его. Живой! Топорик выпал из моих разжавшихся пальцев, я рванулась к мужу. Живой!
Он поднял голову и, встретившись с его взглядом, я остановилась, точно влетев в стену.
– Беги, – прохрипел Винсент.
Я попятилась. Муж дернулся, будто разрывая невидимые путы и двинулся ко мне.
Так мог бы выглядеть тот ангел, что в одну ночь уничтожил ассирийскую армию
9. Прекрасное мужественное лицо, ни злобы, ни ненависти, ни какой бы то ни было эмоции. И аура неотвратимой смерти вокруг.
Я не шевельнулась. Не смогла, тело будто стало куском льда. Зато мысли метались роем взбесившихся мух. Бежать? Куда? К двери мимо Винсента я не проскочу, в окно, как планировала давеча, не пролезу: проем большой, да переплет мелкий. Кухня – ловушка, как и остальные комнаты. Разве что – подхватить в кухне нож… Но я не смогу, просто не смогу отбиваться от мужа так же отчаянно, как совсем недавно отбивалась от ведьмака. Даже прекрасно понимая, что на меня идет уже не Винсент – марионетка, посланная убийцей – поверить в это окончательно и решиться убивать я не могла.
Безупречно бесстрастное лицо на миг исказилось отчаяньем и гневом, и я снова смогла вдохнуть, отмерев. Если Винсент хоть чуть-чуть понимает, что происходит, если способен хоть немного сопротивляться, может, еще не все потеряно. Тем более, что его дар до сих пор себя не проявил, и, может, у меня есть шанс…
Поздно я спохватилась. Пока соображала, пока путалась в проклятых юбках, муж меня настиг. Рванул на себя, разворачивая – я вскрикнула, потому что вцепился он как раз в порезанное предплечье. Отшатнулась, дернулась всем телом, пытаясь вырваться. Тщетно, только влепилась спиной в стену, больно стукнувшись затылком. Чтобы, проморгавшись, увидеть, как в лицо летит кулак.
То ли я успела отдернуть голову, то ли он в последний момент увел руку чуть в сторону – удар пришелся вскользь, лишь перстни пропороли кожу на скуле. Кулак врезался в деревянную обивку стены, полетели щепки, и я содрогнулась, осознав, что стало бы со мной, попади муж как следует.
Кровь из царапины на скуле защекотала щеку, и я вдруг поняла, сколько силы скрыто в этой крови. Позволила ей литься свободно. Винсент зашипел, шарахнулся, выпустив меня и ошарашенно уставился на свою ладонь. Там, где кровь из моей раны запятнала руку, вздулись пузыри, как после ожога или при тяжелой кожной аллергии.
Дом взвыл, заметался, словно ребенок, впервые увидевший ссору родителей. Но даже если бы я и знала, как его успокоить, заниматься этим было некогда – всколыхнулась смерть, потянулась ко мне. Я не знала, что за заклинание творил муж и чем на него ответить. Единственное, что мне оставалось – вспомнить чувство, когда кровь вскипает в жилах, и шарахнуть в ответ.
Глава 28
Алый туман обволок Винсента, и везде, где это марево касалось кожи, вздувались пузыри. Муж закричал. Смерть, забыв на миг обо мне, окружила его коконом щита.
Перепугавшись до полусмерти того, что натворила, я бросила силу, но алый туман никуда не делся, покрыл щит, и тот начал мутнеть, будто стекло, на которое плеснули плавиковой кислотой
10. Да что ж это такое, я ведь не Чужой, и моя кровь – не кислота!
