Его губы были так близко, что у меня во рту образовалась пустыня, и слова почти не доходили до мозга, так и оставшись висеть в воздухе. Дразня, Рысь коснулся моих губ, но я так и не узнала, что принёс бы мне новый поцелуй — где-то снаружи заорала сирена, на единственном окне мигнула защитная плёнка, опуская чёрный щит, и я точно знала, что дверь сейчас тоже замуровала нас здесь на какое-то время.
Но это было не самым худшим.
Вырубился свет, и я за секунду закостенела, застряла в собственном теле, признавая, что довольно неплохо держалась все эти месяцы…
─ Лея? Мышка, демоны тебя пожри… ─ кажется звал меня Рысь, но я не реагировала, сознанием переносясь во времени.
Я всегда боялась темноты, как себя помнила. Она приносила с собой боль и слёзы, но когда ты маленький — это даже нормально, правда, не в моём случае, ведь у меня тьма забрала родителей… Ненормально бояться темноты, если ты уже вырос, вот только детей в общине не спрашивали, как именно их стоит наказывать.
Меня наказывали больше всех и по любому поводу. Не так выглядишь, не так ешь, молчишь, хотя обязана кричать, если тебя ударили… Словом, ты не такая, поэтому будешь страдать больше других. И мне доставалось. А вот больнее всего умели наказывать именно взрослые, и я в полной мере поняла это ещё когда мне едва исполнилось двенадцать.
«Чулан исповеди» — так он назывался. Я провела там бесчисленное множество часов после очередного наказания или, как говорили главные, урока смирения. Даже будучи ребёнком, я не понимала, как можно научить чему-то посредством боли, но зато прекрасно осознавала, насколько происходящее неправильно… грязно и мерзко, а чужие руки на себе я ощущала по сей день.
И когда в реальности меня крепко-крепко сжал, в первый миг я готова была заорать, даже забыв про то, что не могу.
─ Знаешь, мышонок, так не пойдёт, ─ дошёл до меня знакомый, успокаивающий голос вместе с уверенными поглаживаниями по плечам. ─ Страх — он убивает быстрее, чем летящий в тебя кинжал… ─ говорил он, добравшись до моих волос, и я тотчас почувствовала себя маленькой. ─ Вот смотри, когда я был мальчишкой и впервые познакомился с объектом своей охраны, этот мелкий и его блондинистый прыщ-дружок, ─ хмыкнул, вспоминая детство, ─ уговорили меня прогуляться в одно место, куда запрещали ходить детям. Там и взрослым-то делать было нечего, в той роще… Но эти два малахольных меня всё равно вынудили, ведь я не мог позволить им отправиться в одиночку, и в итоге, мы угодили в ловушку.
Только услышав эту затаённую боль и давнего отголоски страха, я наконец-то подняла голову, привлечённая рассказом.
─ Там, в самых прекрасных цветах, обитали самые опасные, но одновременно самые красивые бабочки. Пыльца с их крыльев парализовывала и убивала глупца, который решил заглянуть к ним на огонёк, ─ делился оборотень, а я утопала в его аромате, слушая и уносясь в его прошлое, почти забыв о собственном. ─ Как думаешь, весело лежать в поле цветов и медленно умирать от дикой боли, пока над головой в последнем полёте кружат эти крылатые убийцы? А они умирали вместе с жертвой, как ни странно… Вот и я думал, что мне конец, и сдохну я вместе с этими бабочками, когда меня бросили в одиночестве.
Я затаила дыхание в ожидании продолжения, и лишь когда в темноте сверкнули его звериные глаза, он поделился самой важной частью.
─ Оказалось, эти два недоумка так меня приветствовали, ─ хмыкнул он и, видно хорошо видя выражение моего лица, добавил: ─ Всё верно, малышка — там, где я вырос, очень жёсткие условия и уроки. Не выжил — не годен. Поэтому знай — что бы тебе самой ни пришлось испытать в жизни, есть места похлеще, а любой страх излечивается прямым с ним столкновением.
Так вот откуда у него эта боязнь …
Сделав паузу, Рысь о чём-то всерьёз задумался, и я уже хотела написать вопрос, но меня опередили.
─ Можно сделать так, чтобы с темнотой у тебя были иные ассоциации, ─ предложил он, коварно блестя глазами. ─ Хочешь?
Я кивнула, даже не задумавшись, и лишь потом пожалела.
─ Не бойся — мы тут на час, ─ совсем не так поняли меня, но кого это волновало в такой острый момент? ─ Закрой глаза, Лея — так будет легче.
Хотела спросить, что именно, но мне не позволили, окончательно выбивая почву из-под ног.
─ Поиграем в раздевание, ─ сказал он, сжав мою ладонь и положив к себе на грудь, где тарахтел большой мотор. ─ Я снимаю вещь с тебя, а ты с меня, и так по очереди. Честно ведь?
Зная, что он увидит, одними губами спросила:
«А потом?»
─ Потом… ─ протяну он игриво. ─ Потом начнётся самое интересное. Или опять струсила?
Ему было слышно лишь моё сбившееся с ориентиров дыхание, но я вдруг отчётливо уловила и его нетерпеливый вздох — едва различимый, однако этого мне всё равно хватило, чтобы ввязаться в игру. И мой очередной кивок стал решающим.
─ Не думал, что ты согласишься, ─ признался Рысь, но ставки были сделаны, и вскоре я почувствовала, как одна-единственная пуговица на блейзере расстегнулась, благодаря проворным пальцам. ─ Тебе идёт эта блузка.
Я могла точно сказать, что он смотрит на очертания моей груди, и мои соски превратились в две горошины, как по щелчку пальца. Но я не могла сейчас отвлечься. Руки чуть тряслись, и оборотень направил их к поясу своих штанов, где я кое-как нащупала края футболки, а затем потянула их вверх, коснувшись пламенной кожи.
Темнота делала своё дело, и все мои действия казались чем-то поистине преступным. Пульс шкалил, выбивая неизвестные ритмы, но пока мы оба играли честно, и очень скоро Рысь стоял передо мной обнажённым по пояс. Я протянула ладони, толком не отдавая себе отчёта, а они были быстро перехвачены на полпути, чтобы не жульничала.
─ Ай-ай-ай… Пока не разденемся полностью, трогать друг друга нельзя, ─ сообщили мне, но я на каком-то глубинном уровне ощущала, что от этого правила страдает сам оборотень, поэтому не сильно расстроилась. До его следующих слов. ─ Я снимаю с тебя две вещи сразу за нарушение.
Открыв рот, я тут же его закрыла, услышав очередной смешок, а после пуговички на так понравившейся ему блузке начали одна за другой сбегать из своих уютных гнёзд. Одна, вторая, третья — Рысь молчал, но дышать стал определённо тяжелее, заражая меня этим чувственным нетерпением, и между ног стрельнуло первым порывом жара.
─ Какой у тебя милый животик, ─ выдохнул он, пуская по коже жалящие мурашки, и когда неторопливо спустил ткань с моих плеч, решил мня добить. ─ Знаешь, что потрясающе будет на нём смотреться?
Я помотала головой, и он наклонился, чтобы шепнуть самую большую непристойность, бросившую всю краску к моим щекам.
─ На твоей груди мои следы будут смотреться ещё больше, ─ не дав мне прийти в себя после одного признания, подлил масла в огонь Рысь и одним чётким движением избавил меня от верха так легко, словно всю жизнь только этим и занимался, только вот, похоже, зрелище оказалось слишком впечатляющим, потому что оборотень на мгновение перестал подавать признаки жизни. ─ Ты следующая, ─ прозвучало надсадно, хрипло, и из-за этого звука я совсем потерялась в пространстве.
