Он так пристально рассматривает меня сегодня, что даже в этом утопическом видении я почти верю в его реальность, но это невозможно. Теперь мне только и осталось, что встречаться с его призраком вот так, хотя первое время мне кажется, будто всё это неправда – ни мой плен, ни его ужасная смерть. Я прошла все стадии от полнейшего неверия до почти принятия, пытаясь даже заключить сделку с дьяволом, но когда ты уже в аду, торги становятся неуместными…
Я чувствую, что в реальности скоро проснусь, пусть и не хочется, поэтому последний раз прижимаюсь к сильному телу, ощущая каждый его напряжённый мускул, и позволяю на мгновение утонуть в родном аромате.
─ Не мучай меня, Ник, ─ произношу с трудом, потому что это полнейшее враньё. Я по-прежнему жажду видеть его каждый день, но ложь даётся легко – ведь обманывать и вводить в заблуждение в крови у всех охотниц энитири-ши. ─ Не приходи больше.
Отстраняясь, я быстро иду в свою сторону, откуда пришла к нему – мрачная, заросшая мхом и незнакомыми деревьями чаща, окутанная густым туманом, впускает меня легко, оставляя позади вампира. И, почти исчезая, я оборачиваюсь только один раз, чтобы разобрать отчаянное:
─ РИНА!
Я просыпаюсь резко, как от толчка, но это всего лишь ледяная вода, которую на меня щедро выливают. Удивляться нечему – две девушки-охотницы, сменившие других, с довольными ухмылками наблюдают, как я отплёвываюсь, и этот ритуал повторяется изо дня в день с той лишь разницей, что по первости меня будили болезненными ударами под дых и пощёчинами, а ещё некоторые, особо остроумные даже волосы мне отрезали. Как же вытягивались их физиономии, когда на следующее утро я по-прежнему красовалась своей шевелюрой… А потом я даже нашла в себе силы побороться с ядом, и сломала им руки, чтобы больше не мнили себя всемогущими. Жаль, после этого случая меня накачали ещё сильнее, и я неделю вообще не приходила в себя, плавая в тумане из галлюцинаций. Потрясающее было время.
─ Наконец-то проснулась, принцесса, ─ усмехается охотница, подтягивая мою цепь к себе, намотав её на руку, и мы оказываемся лицом к лицу. Кстати, на мне ошейник, как у опасного зверя под транквилизаторами, но длины цепи хватает, чтобы доползти до купальни, а временами и полюбоваться видом из окна. Там только снег и непролазный лес с кучей нежити, ждущей, когда я выйду с ними поиграть. Смерть.
Мне плевать, почему эти девчонки злятся, и что им обо мне известно, но обращаться с собой, как с мусором я не позволю никому, даже если меня здесь таковым считают, поэтому прислушиваюсь к себе и, понимая, что опять могу владеть собственным телом, врезаюсь лбом со всей силы в переносицу обидчицы. Запах крови будоражит сонную лисицу, и хоть она не проснётся, я чувствую её тихое удовлетворение, а потому радуюсь сама.
─ Ты мне нос сломала, тварь! ─ визжит она, выпуская цепь из пальцев, но теперь я хватаю её за запястье, сжимая его так сильно, что слышу хруст.
─ Я убью тебя при первой же возможности, запомни, ─ обещаю я ей, глядя чётко в глаза. ─ И, поверь, сломанным носом ты не отделаешься, сука.
Обе на секунду пугаются, и вторая уже хочет что-то предпринять – я чувствую, как страх толкает её сотворить глупость, даже понимаю, почему они меня опасаются, но вскоре наше милое общение прерывает ледяной голос.
─ Хватит.
Охотницы тут же вскакивают в поклоне, приветствуя наставницу. Она кивком приказывает им удалиться, напоминая:
─ Ещё раз здесь увижу – отправитесь к шаманке на пару дней.
Они вздрагивают, мигом сбегая, а я хорошо понимаю, почему. Никто не хочет к шаманке, и в моей голове тут же всплывают чудесные несколько суток в подземелье, где эта старуха меня пытала, стараясь выведать очередные подробности о Повелителе или о планах вампиров, но я молчала. Я даже научилась кричать в себя, хотя это очень сложно, когда так близко знакомишься с чужими магическими инструментами, проникающими в твоё нутро…
Женщина провожает взглядами моих мучительниц, запирает дверь и присаживается на мою кровать, ставя передо мной поднос с едой, а я замечаю, что привычный ядовитый отвар сегодня не такой насыщенно-тёмный, но пить мне его всё равно придётся – иначе вольют силой. Пока охотница разглядывает обстановку, я приступаю к завтраку, проглатывая каждый кусок, не ощущая никакого вкуса, и предвижу вопрос, который хочет задать Элайна – так зовут ту, что заменяет девочкам мать в этом жутком месте, которое называют «питомником». Даже у гончих такого нет, и они просто разгуливают на свободе, но вот младенцы женского пола попадают сюда, не успев приложиться к материнской груди. Более того, молоком их не кормят – вместо него дают кровь, а вместо сказок на ночь внушают ненависть к вампирам, однако мне, к счастью, повезло родиться не здесь. Я не выросла среди убийц, но в итоге всё равно оказалась в этой ловушке.
Если бы стены могли говорить, они бы рассказали, насколько давят на меня своей кровавой историей, и каких усилий мне стоит эта борьба с отравой, как сильно мне нужна моя магия, а ещё насколько невыносима каждая мысль о Нике. Но отметины от моих когтей испещряют коричневый камень везде, куда я смогла дотянуться за всё время моего пребывания в плену, и красноречивее любых криков твердят о моём душевном состоянии. Наверное, многие слышали мой вой в первые дни, а кто-то злорадствовал, ведь внучка великого и ужасного Дерека ин Виарре наконец-то поймана, и этот охотник вновь доказал всем, что никому с ним не справиться.
─ Что бы Вы ни хотели сказать – не сто́ит, ─ предупредила я, мрачно взирая на женщину. ─ Моя боль никого из вас не касается.
Я говорю это, потому что подобный разговор уже имел место быть, и как бы она ни просила мне ей довериться, у меня тут нет друзей, даже если она – сестра моей биологической матери. Той повезло больше, и её сейчас здесь нет, но на мне отыгрываются за нас двоих… А ещё я убила сына этой охотницы, одержимого мною, так что ни о какой родственной близости здесь не может и речи идти.
─ Я не враг тебе, девочка, ─ вздыхает Элайна, с непритворной грустью наблюдая, как я ем. ─ Но ты так потеряешь рассудок.
─ Говорят, когда бог хочет наказать человека, он забирает у него разум, ─ усмехнулась я. ─ Мой ещё при мне, так что всё нормально.
Залпом я выпиваю пиалу с отваром, ощущая, как яд медленным убийцей растекается по венам, но лучше уж пить так, чем когда тебя удерживают с заломленными руками и зажимают нос.
─ Несмотря ни на что, я за тебя переживаю, ─ повторяет она. ─ Твоя решимость и упрямство точь-в-точь, как у Камиллы, а она за всю жизнь в этом месте натворила достаточно глупостей. Не повторяй её ошибок, Дарина.
Хочу сказать ей, что всё это досталось мне от моих родителей, воспитавших меня, но я, похоже, повторяю судьбу незнакомки, давшей мне жизнь, поэтому говорю другое.
─ Да, по этим малолеткам видно, что даже они знают о её выходках.
