Все начиналось нормально. Синекожая дама зашла в кабинет. Она не боялась меня, скорее, наоборот, вела себя спокойно и как-то безразлично. Как какая-то кукла. Я задал несколько вопросов, пытаясь поймать ее на лжи. Ее ответы были безэмоциональными и односложными. А далее случилось что-то из ряда вон выходящее – латернийка встала, странно улыбнулась, рванула на себе платье, залепила себе пощечину, из ее рта и носа потекла темно синяя кровь, и женщина с истошным криком упала на пол.
Я подскочил к ней, чтобы оказать помощь, и только собрался вызвать андроида-секретаря и медиков, как мой кабинет резко наполнился охраной. Меня скрутили, не давая даже вставить слово. Все происходящее казалось странным и сюрреалистичным. Срежиссированным.
Свидетелей происшествия не было, камеры в моем кабинете были, как оказалось, отключены.
Меня обвинили в нападении на туру. Одежда на ней была порвана, текла кровь, как мне сказали, я якобы ее ударил. Все это звучало бредом для любого нормального разумного. Но меня будто не слышали и не хотели слышать. Объяснили мой поступок тем, что я не справился с эмоциями и агрессией и временно помутился разумом на фоне допроса с применением «церы». Ну не идиоты ли? Самое интересное, что психо-освидетельствование мне так не провели. Якобы это небезопасно для моего здоровья. Ну-ну.
Гая задержали как моего побратима и члена моей ячейки. Правда, затем отпустили и ограничили по передвижениям.
Все эти несколько дней я периодически встречался то с заместителем Ролана, то с безопасниками, то с Советниками.
Я знал, что рано или поздно меня выпустят, так как все расследование было шито белыми нитками. Поэтому просто наблюдал и ждал. За свою жизнь не боялся. А вот за жизнь и безопасность Милы – очень. Поэтому был рад, когда Гай, шифруясь, сообщил, что Ролан успешно вывез ее с Аль-Тура на Эйнар. Было стыдно, что моя женщина могла как-то пострадать из-за грязи, в которую я влип. Я очень надеялся, что она не поверит обвинениям, что мы уже достаточно времени провели вместе, чтобы она начала мне доверять.
Самый простой способ оправдать меня и доказать мою невиновность – применение «церы», отмели, так как это могло поджарить мне мозги, ведь с моего допроса прошло слишком мало времени. Латернийка была в отключке и дать показания не могла. Дориас, руководитель группы расследований управления безопасности и мой давний друг, который беседовал со мной лично, намекнул, что они прекрасно знают о том, что с «нападением» все не так прозрачно. Я же осторожно попросил проверить кровь латернийки на вещества. Что-то же вызвало кровотечение.
Еще меня беспокоило странное поведение переселенки с Латерны. Она была словно…неживая. Если ли вероятность, что если их намеренно направили сюда, то и с их мозгами тоже что-то сделали? Я не исключал такой вариант.
Неужели латернийцы, черную дыру им задницу, опять решили попробовать подобраться к файриту? Я присутствовал на переговорах в Содружестве разумных рас одиннадцать лет назад, когда эйнарцы выдвигали обвинения Латерне. Был одним из тех, кто со стороны Аль-Тура заверял декларацию о невмешательстве Латерны, которую подписали все планеты Содружества (подробнее об этом в «Огни Эйнара. Долгожданная» гл.71). И теперь получается, что эти синекожие решили попытать удачу вновь? Только зачем эти туры-латернийки? Что они должны сделать? И кто из Совета продался Латерне?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Надеюсь, Гай, подчиненные Ролана, Дориас что-то откопают. Я же пока могу только анализировать и думать. В камере больше заняться все равно нечем…
Глава 64: "Заманчивое" предложение Совета
Планета Эйнар, Эйн
Мила Громова
На встречу в Совет Эйнара я ехала как на иголках. Потому что не знала, чего от меня ждут и какие сюрпризы преподнесут мне властители этой планеты.
Весь полет в административный квартал Эйна я поглядывала на Ролана и поражалась устойчивости его нервной системы. Не мужчина, а просто скала спокойствия и невозмутимости.
Глядя на мое ерзанье в кресле, аль-тур покачал головой, протянул мне руку и ободряюще сжал мою ладонь. И сразу стало как-то спокойнее и легче.
Вчера мы так и не съездили ни на какой ужин. К вечеру я чувствовала себя выжатой и усталой, так что выезд в Эйн мы перенесли на сегодняшний вечер, как и встречу с семьей друга Ролана.
Документы по гражданству мне должны были выслать сразу после встречи, если ее результаты устроят обе стороны. Я решила, что если условия Совета будут какими-то уж совсем запредельными – несколько мужиков-эйнарцев или еще что похуже, я упрошу Ролана увезти меня к родителям на Нум. С ними я так и не решилась вчера связаться, хотя то, что я скрывала от них последние события моей жизни, меня очень тяготило.
В Совете нас встретил один из отцов Даяна. Он сказал, что уже переговорил со своим родственником – отцом побратима его сына Ноа, который является Заместителем Главного Советника и тот обещал выбить для меня максимально мягкие условия получения гражданства. Для меня было непривычно и одновременно радостно, что благодаря большим семьям и множеству родственников, то есть, проще говоря, благодаря «своим людям» (точнее «своим эйнарцам») в разных структурах планеты, сложные вопросы можно было уладить гораздо быстрее и проще.
На аудиенцию мы отправились с Роланом вдвоём. Мне от этого было спокойнее. Ролан обещал, что не даст меня в обиду и будет отстаивать мои интересы. Я в этот момент верила ему безоговорочно, потому что точно знала – если этот мужчина что-то решил и пообещал, то будет держать свое слово до последнего.
Все происходящее показалось мне практически идентичным тому, что происходило на Аль-Туре. С той лишь разницей, что среди Советников Эйнара женщин не было совсем. Ни одной.
Со мной в основном общался довольно внушительный мужчина, представившийся Заместителем Главного Советника Даном Леем. Насколько я поняла, это и был тот самый родственник Даяна.
- Эйра Мила, мы в курсе вашей ситуации и долго совещались по поводу того, как выйти из вашего положения. Чисто формально вы сейчас считаетесь переселенкой с Вердана и по законам Эйнара для получения гражданства мы должны обязать вас вступить в брак с тремя гражданами нашей планеты в течение пяти лет, один из них должен быть без резонанса.
