— Рад тебя видеть, Озби. Ты долго не открывал. Уже подумал, что тебя нет в каюте. А я вот шел мимо и решил зайти.
Продолжая говорить, командир переступил порог. Озби ничего не оставалось, как посторониться, пропуская его в комнату.
— Темно что-то у тебя. И янг, я вижу, ты пьешь в одиночку. Может, и мне плеснешь пару глотков?
Озби достал из ниши еще один стакан и поставил его на стол:
— Парень, ты что, говорить разучился?
— Нет, командир, говорить я умею, но, боюсь, вам не понравится то, что я скажу.
— А ты не бойся, скажи. Я послушаю.
Озгуш сел в кресло напротив Озби и взял в руку наполненный стакан.
— Я хотел бы остаться один, чтобы мне никто не мешал.
— И напиться.
— Да. Если, конечно, получится.
— Думаешь, что это единственный выход в твоей ситуации?
— О чем вы говорите, командир?
— Я все вижу. Не слепой. И зашел поговорить не как командир, а как товарищ, если ты, конечно, меня таковым считаешь. Что-то у вас произошло с Комдой. Она избегает тебя и выглядит чересчур спокойной. А ты… Озби, ты смотрел на себя в зеркало?
— Смотрю каждое утро.
— И кого ты там видишь? Да тебя уже скоро товарищи узнавать перестанут!
Озгуш поставил стакан, вскочил и принялся ходить по комнате.
— Рассказывай, что произошло.
— Мы решили расстаться.
— Почему? Что ты такого сделал?
— А почему я? Это она винит меня и особенно себя в том, что произошло со Збогги.
— Значит, нам с Энди не удалось убедить ее отказаться от этой глупости. Упрямая девчонка…
Озгуш быстро ходил по комнате, и порывы ветра колыхали огонек свечи. Вдруг он резко остановился.
— Ладно, парень. Я что-нибудь придумаю. Если не выйдет, займу мозгов у андроида. А ты перестань пить. Такой молодой, а янг хлещешь как воду. И вообще, я, пожалуй, заберу бутылку с собой.
Он сжал мощной рукой стеклянное горлышко и пошел к дверям, продолжая бормотать себе под нос:
— Порвать решили… Порвешь, потом не склеишь…
Открыв, он вышел, даже не попрощавшись. Из коридора еще долго доносился звук его тяжелых шагов, сопровождаемый неясным бормотанием.
Озби, ошеломленный разговором, сел в кресло и рассмеялся. Он посмотрел на два пустых стакана и вдруг ощутил, что на душе стало легче, словно Озгуш вместе с бутылкой унес и боль, жившую у него в сердце.
Глава 29
В капитанской рубке горели только дежурные огни. Вахтенных не было. Комда стояла внизу около прибора объемного изображения. В его золотой сетке медленно вращалась трехмерная копия «Синей чайки».
— Капитан, я не смогу удерживать защитный экран по всему корпусу, если залп произведут одновременно несколько кораблей.
— Тогда давай обозначим отсеки, повреждения которых мы должны избежать в обязательном порядке.
— Это ангары космических модулей, жизнеобеспечивающие отсеки, реакторы и энергетические накопители…
По мере того как Чайка перечисляла отсеки, на вращающейся модели корабля появлялись цветные участки, которые обозначали названные зоны. Комда внимательно смотрела на «расцветающую» копию судна, мысленно еще раз оценивая выбор, сделанный кораблем.
— Комда, что делать с экипажем? Каюты расположены вне зон защиты.
— Поселим экипаж непосредственно за рубкой. Сделай там помещение, а андроиды оснастят его всем необходимым
— Ты хочешь собрать всех в одном месте?
— Так будет легче прикрыть их щитом. Количество людей, требующих защиты, надо постараться сделать минимальным. Те, кого я задействую в предстоящем сражении, будут находиться на своих местах. Остальных разместим там. В случае непредвиденной ситуации я подстрахую твой щит.
— Тебя, видимо, сильно беспокоит этот Креат.
— Не до конца изученный противник всегда опасен. Да и экипаж участвовал в сражении совместно с нами всего один раз. Я не сомневаюсь в храбрости вагкхов. Меня волнует согласованность в бою. Это появляется не сразу, ты же знаешь.
— Я все это время продолжала следить за ними. В отношении некоторых мое мнение изменилось. Например, Мстив уже не раздражает так, как раньше.
— Видимо, сказываются последствия полета на Рокклиф. Он переживает из-за того, что там ситуация вышла у него из-под контроля, и теперь осторожничает.
— Озби тоже изменился.
Комда промолчала, делая вид, что не услышала последнего замечания корабля, но «Синяя чайка» продолжила:
— Он выполняет свои обязанности с безразличием. У меня создалось впечатление, что ему все равно.
— Ты ошибаешься.
— Я не могу ошибаться. С ним что-то происходит. Он твой заместитель и имеет допуск к моим системам. В таком состоянии он не может принимать участие в предстоящем сражении. Ты должна как капитан или поговорить с ним, или отменить его допуск.
Комда молчала. «Если даже корабль заметил изменения в скрытном и обычно уравновешенном Озби, то мне действительно придется поговорить с ним», — подумала она. Женщина вздохнула и произнесла обычным голосом, с отработанной годами привычкой скрывать свои чувства:
— Я поговорю с ним, Чайка. Обещаю.
Она опять всмотрелась в изображение корабля и поспешила вернуть разговор в прежнее русло:
— Теперь давай обсудим возможности твоего вооружения…
В капитанской рубке еще долго горел свет. Капитан и корабль шаг за шагом обсуждали предстоящее сражение.
* * *
На следующее утро Комда встала рано. Она любила просыпаться на заре, пока экипаж еще спит, гулять по корабельному саду или купаться в сверкающих струях водопадов. Ее дни и вечера на «Синей чайке» были настолько загружены делами, что она могла посвятить себе только эти утренние часы. С годами такие прогулки переросли в привычку.
Сутки на «Синей чайке» равнялись двадцати четырем часам. Корабль, когда-то созданный на Земле, привык поддерживать именно такой временной цикл. Он создавал иллюзию утра, дня и вечера, причем делал это настолько реалистично, что люди зачастую забывали о том, что находятся на космическом корабле, а не на какой-нибудь планете. Вагкхи, у которых сутки равнялись двадцати восьми часам, быстро привыкли к чуть укороченному, по их меркам, временному циклу. Прожив на «Синей чайке» достаточно долго, они и вовсе перестали замечать эту разницу.
Сегодня Комда проигнорировала утреннюю прогулку. Вместо этого она направилась к каюте Озби. Женщина собиралась выполнить обещание, данное кораблю и поговорить с вагкхом. Нажав на датчик присутствия, она замерла в ожидании, но дверь не открылась. Можно было уйти, но Комда уже настроилась на разговор и решила не откладывать его. Она активировала браслет на руке и негромко произнесла:
