И даже будь оно так, просто нереально на что-то злиться, глядя на то, как бомбит сейчас Яна. Ручаюсь, стул под ним рискует превратиться в пепел.
Моё блаженство не в силах перебить даже предчувствие грядущей мести.
— Перестань нести чушь, пожалуйста. — Невозмутимо улыбаюсь и убираю со лба Свята прядь выгоревших до пепельного оттенка волос. — Я всех не люблю.
— И меня?
Да с его интуицией и мозги не нужны.
— Тебя… ценю за доброе сердце, — не решаюсь лукавить. — Только прошу, не спеши вручать его первой встречной.
— Мы с Агатой знакомы с детства.
Свят мотает головой, явно уязвлённый тем, что я умудрилась забыть такой весомый факт. Что ж, пусть будет так. Хотя речь не о ней.
Никогда ещё наши с Яном споры не заводили нас в такие дремучие дебри, но вернуться в тот день, когда я в это вписалась, не представляется возможным, а прекратить… ну уж нет! Облезет.
Дальше по расписанию идут ещё две пары, и я решаю на большой перемене наведаться в библиотеку. Вообще-то, Аристова тянуть с собой необязательно, но желание добить Льдова перевешивает жалость к Святу, который по моим наблюдениям, находясь среди книг, чувствует себя потерянным как Маугли в джунглях.
— Может, возьмёшь меня за руку? — Растопыриваю пальцы перед носом засуетившегося парня.
Наверняка намылился утешать Куницу. Вот же ду… добрая душа, в общем.
Нет, парня срочно надо спасать.
— Зачем? — Подвисает Свят. — Мы же не встречаемся. Или…
— В знак примирения, — перебиваю, не давая ему сморозить очередную глупость.
На деле я не готова зайти так далеко, как заявила Яну. И он это знает, продуманный, хитрый жук.
Аристов неожиданно бережно берёт меня за руку. Весь путь до библиотеки я пытаюсь понять, чего мне в этом жесте так сильно не хватает. Ручищи вроде бы огроменные, но держат как-то мягко. Я не люблю, когда мягко. Как будто в тину ногами проваливаешься. Нет той сдержанной жёсткости и ощущения бушующей подо льдами стихии. Накал не тот, не та температура кожи… И это чертовски тревожный симптом.
— Лерка, прихватишь и мне что там нужно для реферата? Я с Лексом потрещу, — просит Свят, направляясь к знакомому.
Кивнув, миную просторы полупустого читального зала и сворачиваю к рядам длинных деревянных шкафов.
— Вай-вай-вай, какая досада, — язвительно тянет Льдов, возвращая ветхий мануал на место. — Тебе предпочли напарника по тренировкам?
— Утешай себя. — Прислоняюсь плечом к краю одной из полок, ни капли не стыдясь своего поступка, и показываю глазами на отпечаток ладони, красующийся на его левой щеке. — Эх, хорошо горит!
Приятно чужими руками мерзавца отделать, что ни говори…
Ян неумолимо сокращает разделяющие нас метры, останавливается на расстоянии выдоха и, судя по его опасному прищуру, я всё-таки выхвачу.
— Ты когда-нибудь боялась меня потерять?
Неожиданный вопрос на пару секунд вышибает дух.
— Конечно. Помнишь, однажды на итоговой контрольной… Нас рассадили, а шпаргалки остались у тебя.
— Не свисти. Ты и без них написала на отлично, — усмехается Льдов, преодолевая последний разделяющий нас шаг, и невесомо ведёт костяшками мне по щеке, прихватывает пальцами подбородок… — Я всё ещё жду ответа.
— Ян, тебе по лицу слишком сильно съездили, да? — недоумённо выгибаю брови, стараясь не отвлекаться на мысль, что он сейчас касается моих губ дыханием.
Непроизвольно отступаю на шаг, потому что Льдов практически вжимается в меня телом.
— Боялась? — понижает он голос до хриплого шёпота, продолжая напирать.
Чего это он? Опять прижался и смотрит, так, словно сожрать меня готов, но в глазах паника плещется.
— Дай-ка подумать. — Торможу его, упираясь ладонями в твёрдые плечи. — Ты эгоистичный…
— А ты самовлюблённая, — парирует Ян.
— Беспардонный.
— Наглая.
— Бесстыжий.
— Дерзкая, ненормальная, невыносимая, — слетает с его губ скороговоркой. — Но я всегда буду выбирать тебя.
Мои пальцы вздрагивают, вдруг оказавшись за шеей у Яна. Боже, я без понятия, когда его обняла.
— Это что за лапшу ты мне сейчас красиво на уши вешать пытаешься? — теряюсь, настороженная иронией в его голосе.
Льдов чуть склоняет голову набок.
— Я накосячил, я это осознал, и просто хочу извиниться. Ты мне не веришь?
— Вот как, — ёжусь, оттого что его взгляд неуловимо изменился и теперь вонзается в меня ледяными иглами. — А ты что скажешь, тебе можно верить?
— Ни в коем случае, — ухмыляется громко и жёстко. — Бойко, бога ради, перестань на меня вешаться. Сколько можно?!
Высокие своды библиотеки громом разносят его слова. За разговором мы постепенно выперлись в проход и теперь я обнимаю этот сияющий самодовольством кусок льда у всех на виду.
— Да пошла ты, — поблизости рычит обидой голос Свята.
Осознание, что Ян меня играючи развёл, проносится в мозгу со скоростью пули. Вспомнив ситуацию с Куницыной, кусаю нижнюю губу, злясь, что забылась. Забыла, что Льдову нужен был всего лишь предлог, чтобы сравнять чёртов счёт в свою пользу.
Разозлившись на себя, отталкиваю безмятежного Яна и спешу догнать Аристова.
Мерзавец провёл меня, не оставив единого шанса перед ним оправдаться. А я как дура, стояла и хлопала ушами, растаявшая настолько, что даже ничего не сообразила. Идиотка. А Льдов — подонок.
Ян
После окончания пар спешу в спорткомплекс, чтобы отметить победу под увесистой штангой. Занимательнее дел не нахожу, ведь обе барышни моего досуга теперь усердно точат зубки. Впрочем, задетые чувства одной из них меня нисколько не волнуют, пусть и следует хотя бы сделать вид.
В безутешной гонке с Лерой я невольно забываю о цели, всячески преграждая чертовке путь. Иду наперекор стратегии, когда до финиша рукой подать. Ставлю ловкие подножки и будто падаю сам…
К дьяволу Бойко и её нервирующую способность заполнять собою мысли!
– Знала, что найду тебя здесь, – попадает в спину, как только я покидаю кушетку. – Пострадала я, а пар спускаешь ты. Довольно странно, не находишь?
А ведь мне только удалось забыться.
– Пришла сетовать на собственный провал? – мысленно улыбаюсь, не удостоив подружку вниманием. – Никаких правил, помнишь?
– И снова мимо, Лёд. Я здесь не за этим.
Оборачиваюсь, уколотый любопытством, и теперь смотрю в бесстрастные глаза Бойко. Она пугающе спокойна и даже не спешит меня огреть. Наступает медленно, как крадущаяся кошка и протягивает крытый картонный стаканчик.
