Все время пока я слушал, Бестужев не сводил с меня глаз. Казалось, с его стороны достаточно лишь небольшого усилия, чтобы проткнуть меня своим взглядом.
Наконец разговор закончился, он откинулся в своем кресле и прищурился.
— Что скажете, Владимир Михайлович?
Охренеть, конечно, вот что я скажу! Ну а если серьезно — то я прямо интуитивно чувствовал, как близка ко мне в этот раз опасность. Все-таки предчувствие меня не обмануло — ситуация тревожная. Если не сказать больше.
Разговор, конечно, фальшивка, это понятно. Вот только кому она понадобилась? Нет, наверное, вопрос неверный. Врагов у меня хоть пруд пруди. Так что, разумнее спросить — кому именно это понадобилось?
Ну, по крайней мере, у меня отпали вопросы по поводу того, что происходит.
— Интересный разговор, нечего сказать.
— Знаете, здесь наши мнения совпадают. Мне он тоже понравился. Я вам больше скажу — Николай Александрович также нашел его любопытным.
— Да, диалог занимательный, — кивнул я. — Вот только есть один небольшой нюанс — это подделка от которой воняет на тысячу шагов. Ни о чем подобном мы с графом Владыкиным никогда не разговаривали и разговаривать не могли. На завтраке у Романова я ему сказал, что не держу обиды за прошлое и это чистая правда.
После моих слов глава тайной канцелярии вздохнул и потер переносицу.
— Вы уверены в том, что сейчас говорите, виконт? — спросил он после небольшой паузы.
— Абсолютно. Я думаю у тайной канцелярии достаточно методов, чтобы выяснить это наверняка, но этого не требуется, — пожал я плечами. — Мне незачем врать. Уверен, Владыкин скажет вам то же самое, если вы у него об этом спросите.
— Уже спросили, — сказал Бестужев. — Запись разговора тоже проверили на подлинность. Жаль, что ее качество оставляет желать лучшего, поэтому стопроцентной уверенности на ее счет у нас нет.
— Каково мнение Императора на этот счет? — задал я вопрос, который в данный момент интересовал меня больше прочих.
— Если учесть, что вы сейчас здесь, а не в тюрьме, то можете и сами сделать выводы на этот счет, — нахмурился он. — Ну а вообще, пока он не считает, что вас немедленно нужно отправить на плаху.
— Рад это слышать.
— Но я бы на вашем месте не расслаблялся. Против вас играют сильные люди и у них в руке много козырей, которые вам пока крыть нечем.
— Думаю, я уже достаточно проявил себя, чтобы Николай Александрович не поверил в эту чушь, — кивнул я в сторону ноутбука. — Мне это не нужно.
— Проявили себя достаточно, — сказал Бестужев. — Это вас пока и спасает. Есть еще кое-какие моменты, но об этом вам знать не обязательно...
— То есть я вне подозрений?
— Я бы так не сказал, — покачал головой Георгий Васильевич. — У меня такой склад характера и должность, что я вынужден подозревать всех, кто так или иначе участвует в этом деле. Просто вы не будете находиться в тюрьме пока идет следствие, что уже говорит о высокой степени доверия к вам со стороны Романова. Вы же не станете бегать от нас?
— Не планировал.
— Вот и хорошо.
— А что если у меня возникнут срочные дела и мне понадобится выехать из Москвы?
— Не возникнут, — уверенно сказал Бестужев. — Пока вам будет запрещено покидать не только Москву, но и вообще свое владение в Барвихе.
— Мои интересы...
— Однако, — не дал мне договорить глава тайной канцелярии и поднял указательный палец вверх. — К вам смогут приезжать гости и вы сможете использовать мобильную связь. Думаю, это позволит вам решить любые сложности, которые могут возникнуть у вашей компании. Да и вообще... Для дела будет полезнее, если вы будете дома.
— Под арестом, — добавил я.
— Я бы не был так категоричен, но если вам угодно...
Ладно, дальнейший разговор на эту тему перспектив не имеет, это понятно. Я прекрасно понимал, что учитывая обстоятельства, это максимум, который может позволить себе в отношении меня Николай Александрович. Еще большой вопрос как бы я сам поступил на его месте.
Ну а то, что мне можно будет видеться с кем угодно и общаться по телефону — в самом деле будет крайне полезно. При желании можно и дома совещания устраивать. Хотя отсутствие свободы передвижения, это, конечно, хреново.
— Может быть, я мог бы чем-нибудь вам помочь в этом деле? — спросил я после того, как обдумал создавшуюся ситуацию.
— Безусловно, — Бестужев подъехал на своем кресле ближе и навис над столом. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Слушаю вас.
— Скажите, вы знакомы с Порфирием Григорьевичем Бирюковым?
— Понятие не имею о ком вы говорите. Я должен его знать?
— Ну, мало ли кто с кем знаком, — пожал плечами Георгий Васильевич. — А, например, Федор Александрович Теряев? Что скажете о нем?
— Вот Теярева я знаю. Но только не Федора Александровича. Как-то я познакомился с его сыном. Этот дурак советовал мне расстаться с Соловьевой, — я смахнул несколько ворсинок со своих брюк. — Позже я видел его в Сочи, но и все на этом. Больше мы с ним не виделись.
— Вот как? — не сводя с меня глаз усмехнулся глава тайной канцелярии. — Что же он, внезапно разлюбил Василису Тимофеевну?
— Почем знать, — ответил я и посмотрел в окно. — Может быть она разбила ему сердце...
— Не так давно ему разбили голову, и он скончался.
— Бывает, — пожал я плечами. — Если вы ждете от меня соболезнований, то их не будет.
— Ну это понятно, — усмехнулся Бестужев. — Что же, Бирюкова вы не знаете, старшего Теряева тоже, а жаль... Я рассчитывал услышать от вас кое-что интересное на их счет.
— То, что я сейчас здесь нахожусь, это их рук дело? — раз уж он спрашивает меня об этих людях, значит они в этом участвуют — это очевидно. Ну а так как Теряев мне другом не был, можно сделать выводы.
— Не только их, Владимир Михайлович. В этом деле много действующих лиц.
— Не сомневаюсь, — с улыбкой ответил я.
— Что так?
— Георгий Васильевич, я прекрасно осведомлен о количестве своих врагов, думаю и вам также об этом известно. А учитывая то, что вы называете фамилии, которые я до этого не слышал, значит о многих из них я даже не знаю.
— Да, изучив информацию по вам и пообщавшись с Верховцевым, я даже начал завидовать — иметь в вашем возрасте такое множество врагов, это дорогого стоит.
Так, значит он общался с Леонидом Александровичем — нужно будет поговорить с ним об этом сразу же, как только выйду отсюда.
— Поверьте, я даже ничего особо не делаю для этого, — ответил я. — Просто живу, а они как-то появляются сами собой.
— Понятно, — кивнул он. — Мне вам больше нечего сказать, Владимир Михайлович, так что можете ехать домой отдыхать. Насколько я знаю, у вас была непростая командировка... По остальным моментам я надеюсь вы меня поняли — из Барвихи никуда отлучаться не стоит. Мы работаем.
