— Ваше сиятельство... ваше сиятельство...
Ворвался в беспокойный сон Бестужева тихий женский голос. Интересно, ему это снится или это происходит и в самом деле? За последние несколько дней Георгий Васильевич спал всего несколько часов, так что не мог ответить на этот вопрос с абсолютной уверенностью.
Он открыл глаза и увидел лицо своей помощницы, которая смотрела на него с улыбкой. Тут он все вспомнил. Ну конечно. Под утро ему позвонил Демидов, в двух словах рассказал о том, что они нарыли, потом он велел арестовать Теряева, а затем...
Ага, затем он скинул сообщение Дарье, чтобы она разбудила его в девять, если обнаружит в кабинете спящим. Выходит, что он все-таки заснул.
— Сколько времени? — спросил он у Даши, сел на диване и зевнул.
— Девять ноль-ноль, ваше сиятельство, — ответила девушка и протянула ему полотенце, смоченное теплой водой.
— Демидов в управлении?
— Уже полчаса пытается к вам вломиться, но я держу оборону, говорю, что раньше девяти велено не будить.
— Ломится значит? — потянулся Бестужев, затем вытер лицо полотенцем и усмехнулся. — Ну, если ломится, пусть заходит. Как бы дверь с петель не вынес.
— Сейчас позову, — ответила девушка. — Кофе хотите?
— Давай. Только покрепче — голова трещит, может отпустит.
Едва Дарья вышла из кабинета, как дверь распахнулась снова и внутрь влетел довольный Демидов.
— Доброго утра, Георгий Васильевич!
— Да не ори ты так, Никита, — скривился Бестужев. — От твоего рева Лубянка рухнет.
— Может таблетку, ваше сиятельство?
— Ну ты прямо мать родная, — хмыкнул глава тайной канцелярии и встал с дивана. — Переживаешь... Не надо мне таблетку, один черт не берут они меня.
Бестужев посмотрел на себя в зеркало, пригладил волосы, затем сел за рабочий стол и хрустнул пальцами.
— Как дела, Никита Данилович? Рассказывай, чего стоишь приплясываешь. Теряева взяли?
— Ну а как иначе, Георгий Васильевич. Сразу после вашего разрешения за ним и поехали, — ответил заместитель.
— Проблемы были?
— Да какие там проблемы, ваше сиятельство? Охране его по зубам дали для профилактики, а сам герцог особо не сопротивлялся. Некогда ему было, — пожал плечами Демидов. — Все угрозами сыпал. Обещал, что весь мой род в порошок сотрут и по ветру развеют... Ну и ваш, само собой.
— Это понятно, — кивнул Бестужев. — Без этого никак.
Он внимательно посмотрел на Никиту, затем нахмурился и погрозил ему пальцем.
— Смотри! Вдруг ошибка — я тебя сам по ветру развею. Головой рискуем!
В этот момент вошла Дарья, прошла по кабинету и поставила перед своим шефом чашку кофе, аромат которого мгновенно разнесся по всей комнате.
— Спасибо, — кивнул Бестужев, затем взял со стола свой телефон и протянул девушке. — Держи. Покажи парням, пусть запишут модель и такой же мне купят.
— Хорошо, Георгий Васильевич, — ответила девушка.
— Никакой ошибки быть не может, ваше сиятельство, — продолжил Никита после того, как Дарья вышла из кабинета.
— Где он сейчас, в камере? — спросил Бестужев и отхлебнул обжигающего напитка.
— Так точно. Я ему дал пару часов подумать. Сказал все в точности как вы велели — наврал, что Ворона и Бирюкова тоже арестовали... Так что пока висит, размышляет.
— Молодец, — глава тайной канцелярии сделал еще один глоток и с одобрением посмотрел на напиток, который всего за несколько мгновений сотворил над ним волшебство — головная боль утихла, а мысли побежали гораздо резвее.
— Что прикажете, пусть еще повисит?
— Хватит. Времени у нас нет, — Бестужев за пару глотков допил кофе и встал из-за стола. — Каждый час на счету. Пошли поговорим с герцогом. Мне кажется он уже созрел.
Мужчины вышли из кабинета, немного попетляли по длинным коридорам, которые для всякого незнающего человека выглядели сплошным лабиринтом. Затем подошли к лестничному пролету и начали спускать. Их путь лежал в самый низ, на первый этаж.
Вообще-то можно было воспользоваться лифтом, но эта древняя конструкция раздражала Георгия Васильевича. Грохочущий, слишком медленный — всякий раз, когда он в нем оказывался, графу казалось, что он едет в гробу. Такое себе ощущение.
Вскоре они оказались в широком прохладном коридоре, по левой и правой стене которого вереницей тянулись глухие металлические двери.
— В девятой, — сказал Демидов.
Бестужев остановился напротив камеры, на которой пожухлой краской была нарисована кривая девятка. Из соседней камеры раздавались сдавленные стоны.
— Что это там?
— Работают с одним... Пытался японцам информацию по одному секретному боевому артефакту передать, — пояснил Никита. — Вот, выясняем, может еще чего было интересного. Как все выясним — я доложу, ваше сиятельство. Кстати, я специально Теряева рядом посадил, чтобы ему думалось легче...
— Молодец, — одобрил Бестужев.
Мужчины подождали пока один из сотрудников откроет камеры, а затем вошли внутрь.
— Включите свет, — попросил Георгий Васильевич.
Камера была небольшой, примерно десять на десять шагов. Бетонные облезлые стены грязного темно-серого цвета, под потолком буйно цветет плесень, в центре подвешенный за руки мужчина с дряблой кожей, в ярко-белых трусах. Единственная надетая на нем вещь резко выделялась своим белым цветом на фоне общей мрачной атмосферы.
Из мебели имелся стол, больше похожий на операционный и пара стульев. На столе небольшой чемоданчик, обтянутый черной кожей.
Удивительно, как быстро человек становится жалким и беспомощным после того, как оказывается в такой вот обстановке. Даже не верилось, что совсем недавно этот человек был вверху иерархической лестницы этого мира.
— Ну, здравствуйте, Федор Александрович, — поприветствовал висевшего Бестужев, сразу же после того, как за ними лязгнула металлическая дверь в камеру. — Вы даже представить не можете, как мне хотелось поскорее поставить в этом деле точку.
Человек поднял голову, мрачно посмотрел на графа и вновь опустил ее.
— Не хотите здороваться? Ну как хотите. В отличие от вас, я очень рад здесь видеть вашу персону, так что прощу дурное воспитание, — Георгий Васильевич сел на стул, который жалобно скрипнул под его весом. — Как вы относитесь к хорошей беседе, герцог? Я вот, например, очень люблю поговорить с умным человеком. В последнее время это такая редкость... Но вы не обижайтесь, я не о вас сейчас говорю. Мне кажется, что вы человек умный, а потому общий язык мы с вами найдем довольно быстро. Что скажете, Федор Александрович?
На этот раз герцог даже не пытался поднять голову, он просто молчал.
